удобный инструментарий для погружения в опыт российской либеральной традиции, понимания различных, существовавших в ней течений и их сопоставления со схожими учениями в других странах. Это исследование опирается на современные представления о множественности концепций либеральной свободы, и с помощью этого подхода я пытаюсь оценить, насколько российские либералы осознавали возможное противостояние между различными конкурирующими между собой ценностями и как они пытались разрешить этот конфликт. Учения мыслителей, о которых подробно рассказывается в этой книге, демонстрируют как сложность установления равновесия между сталкивающимися друг с другом идеалами, так и безусловную ценность попыток достижения такого компромисса (например, между позитивной и негативной свободой). По моему мнению, такой подход показывает, что в царской России мыслители подходили к конфликту ценностей с позиций подлинного либерализма; вместе с тем в их учениях прослеживаются отголоски нелиберальных представлений о том, что какой-то определенный набор свобод может быть универсальным и неоспоримым.
Применяемый здесь метод исследования демонстрирует тот факт, что границы между либерализмом и другими политическими доктринами бесповоротно размыты и что фундаментально либеральная приверженность одновременно позитивной и негативной свободе необязательно предполагает выбор в пользу какого-то одного конкретного политического устройства. Дж. Уолдрон писал: «Умеренный либерализм постепенно переходит в консерватизм; консерватор и социалист сходятся в своей заботе об обществе; социалист требует относиться к свободе более серьезно, чем это делают сами либералы, и т. д.» [Уолдрон 1998: 109]. Как было показано в разных главах этой книги, никогда не существовало какой-то консолидированной и четкой либеральной позиции ни по одному вопросу: ни по объему основных прав и свобод, таких как свобода слова, ни по роли государства в борьбе с социальным неравенством, ни по положению и роли национальных меньшинств в либеральном обществе, ни даже по революции. Либеральное решение проблемы соблюдения равновесия между различными видами свободы всегда зависит от условий места и времени.
Изучение либерализма показывает, что у его имманентной сложности, гибкости и многогранности есть важные практические последствия. С практической точки зрения более четкое понимание взаимодействия между различными либеральными ценностями в определенных исторических и культурных обстоятельствах снижает вероятность возникновения опасной и основанной на позитивистском мировоззрении риторики об исторической неизбежности победы либеральных идей. Речь здесь идет не только о научной стороне вопроса: либерализм по-прежнему представляет большой интерес для ученых и образованной части общества, потому что он претендует на распространение самых дорогих нашему сердцу ценностей и идеалов. Как минимум он важен в качестве доминирующей политической идеологии так называемого глобального Севера и главной темы споров о том, в каком направлении может произойти смена режима в нелиберальных странах. Большинство ученых согласны с тем, что существуют разные виды либерализма, однако идея о едином пути исторического прогресса, ставшая известной благодаря Гегелю и в разные годы являвшаяся частью политической доктрины США, до сих пор глубоко укоренена в нашей культуре[409]. На примере разных стран: от посткоммунистической России до Ирака и Афганистана – видно, что навязывание либерального режима в качестве обязательного средства обретения свободы может иметь печальные последствия для того общества, которое вынудили пойти по этому пути.
В то же время факты, изложенные в этой книге, четко показывают, что либерализм важен для России и других стран, потому что он не только предлагает осуществимые способы защиты всеобщих прав человека, но и дает людям возможность в полной мере осознать свой потенциал и добиться преуспевания. Я вовсе не хочу сказать, что либерализм – это единственный правильный путь; как я уже говорила выше, либерализм имеет общие черты с другими идеологиями и содержит в себе несколько глубоких и неразрешимых противоречий. Тем не менее, глядя на современные либеральные демократии, под которыми в общем понимаются государства с избираемой большинством голосов представительной властью, четко очерченными границами властных полномочий и независимой судебной системой, мы видим, что в этих обществах хорошо защищены основные права и свободы, которые ассоциируются с человеческим достоинством; все это доказывает если не идеальность, то полезность такого общественного устройства [Derbyshire, Derbyshire 1996: 24; Дербишайр, Дербишайр 2004].
С этой точки зрения на примере всего того, что происходило в России в начале XX века, становится понятным, какую важную роль в либеральной теории играют реальные политические процессы. В частности, можно сделать вывод о том, что лучшей альтернативой доктринерским и догматическим формам либерализма является учитывающий реалии окружающего мира прагматичный либерализм, основанный не только на уважении к позитивной и негативной свободе и другим важным правам и ценностям, но и на осознании возможности конфликта между ними. Если либералы-позитивисты с их безграничной верой в прогресс слишком охотно закрывали глаза на внутренние противоречия между различными либеральными ценностями, неоидеалисты мыслили чересчур абстрактно и преуменьшали важность негативной свободы для эмпирической личности. Однако, если либерализм признает, что конфликт ценностей является неотъемлемой частью человеческой жизни и что не существует идеального общества или устройства, которое станет финальной стадией развития прогресса, он может стать фундаментально антиутопической доктриной. С практической точки зрения вопрос, который должен волновать тех, кто пытается создать либеральное общество в конкретном историческом контексте, должен заключаться не в том, что такое либеральное общество, а в том, как в такое нестабильное время мы можем лучшим способом защитить и расширить пространство позитивной и негативной свободы в политической жизни общества. Пытаясь провести социальные реформы, либералы должны стремиться не к абсолютной цели, а к созданию правовых и общественных институтов, при которых могут сосуществовать различные ценности и идеалы. Компромисс между этими ценностями следует искать с опорой на исторический опыт и окружающие реалии.
Ценность этой книги не только в том, что она занимает место среди других современных исследований, демонстрирующих внутреннюю сложность и многогранность либерализма. История краха либерального движения в России важна и поучительна сама по себе. В своей работе, посвященной «исчезнувшим королевствам», историк Н. Дэвис заметил, что изучение истории слишком часто становится изучением успеха [Davis 2011]. В этой книге я пишу об этических дилеммах, занимавших центральное место в жизни российских либералов, и пытаюсь в какой-то мере воздать должное этому неоконченному проекту российской истории. Герои этого исследования, вынужденные уехать в эмиграцию вскоре после наступления советской власти, как правило, наблюдали за происходящими в их родной стране событиями из различных европейских столиц; по очевидным причинам в советское время изучение их наследия было сильно ограничено, а многие первичные источники оказались уничтожены. Однако история либерализма постоянно переписывается. Обращаясь к России начала XX века, мы восстанавливаем ее важнейшее (если не сказать недостающее) звено[410]. Показывая, как российские мыслители понимали либеральные ценности в контексте своего времени и пытались применить собственные идеи для
