части рок-направления. Сам клуб был стилизован под большую кабину лифта с раздвижными дверями, светильниками в виде кнопок на стенах, а коктейли в баре назывались оригинально-однообразно: «Первый этаж», «Второй этаж», «Третий этаж».
Все здания бывшего больничного комплекса находились в аварийном состоянии, из-за чего жители города нередко писали властям, требуя прекратить мероприятия на опасной для жизни территории. Посетители клуба действительно редко ограничивались пребыванием только в самом «Элеваторе». Разгорячённая нетрезвая толпа вываливалась на улицу и устраивала шествия по заброшкам с выполнением различных безрассудных трюков, иногда заканчивающихся госпитализацией.
Музыканты тоже использовали здания по-разному. То запускали какое-нибудь жутковатое лазерное шоу, проецируя на стены черепа и прочую рок-атрибутику. То некоторые команды забирались вместе с аппаратурой на верхние этажи и крыши, провоцируя фанатов ползти по водосточным трубам, запрыгивать на козырьки, влезать в разбитые окна, а иногда и добивать чудом уцелевшие до этого стёкла.
Начало концерта объявлено в семь, но запускать в клуб стали уже в 18:15. Макс предъявил проходку, подставил предплечье для штампа, которым помечали всех гостей «Элеватора», оставил на вешалке при входе куртку, прогулялся мимо барной стойки. Народу пока было мало. Не больше двух десятков человек. Две небольшие компании. Остальные порознь. Многие одеты в фирменный мерч «Пикселей» — футболки и кепки с логотипом группы.
Бармен наливал для одной пятёрки друзей пиво. Они смеялись и матерились.
На сцене уже стояла барабанная установка, бас-гитара на специальной подставке и стойка-журавль с микрофоном. Двое охранников с рациями прохаживались вдоль сцены, чтобы особо ретивые фанаты не решили позариться на музыкальные инструменты с отпечатками пальцев своих кумиров.
Максим стоял у стойки и смотрел, как бармен крутит серебристые шейкеры, когда раздался знакомый голос.
— Спорим, он вам покажет такое шоу, что вы весь вечер станете наливать ему пиво бесплатно? — Он обернулся на голос, и Аврора чмокнула его в нос. Когда только успела прийти?
На ней были чёрные спортивные брюки с белыми лампасами и тёмно-зелёная толстовка с изображением одноухого зайца, покрытого заплатками и неровными швами от многократной штопки. Глаза ему заменяли пуговицы разного размера.
Максу Аврора протянула похожую — только вместо зайца на ней был однолапый медведь.
— С днём рождения!
— У нас именинникам пятидесятипроцентная скидка, — сказал бармен, — но если будет обещанное шоу, и оно мне понравится, один стакан налью бесплатно.
— Не, я пиво не буду, — отказался Макс.
— Душнила! — Аврора показала Максу язык и сказала бармену, — Шоу отменяется!
— Возможно, позже?
— Не исключено, — ответила Аврора, но Макс покачал головой.
— Тоже бармен?
— Нет, он фокусник, — она так и вела диалог за Макса, но он был не против.
— Надеюсь, вам есть восемнадцать?
— Нам без пяти двадцать один! — весело откликнулась Аврора.
— Молодо выглядите.
— Отними пять от двадцати одного. Вот столько нам! Но с нами будет совершеннолетний, он купит нам пиво, не парься! Тёмка-то однозначно пьёт пиво!
Тёма опоздал, но в 19:15, когда он появился в клубе, концерт ещё не начали.
— Привет, парни, — от входа он помахал Авроре и Максу, — раньше половины не начнут. Полчаса — это самая минимальная задержка. Пиво будете? Взять вам, малолетки?
Он сдал ветровку в гардероб, сам остался в кислотной футболке, светящейся в темноте. В широких прорехах на светло-синих джинсах виднелись его тощие ноги.
— Взять нам пиво? — Аврора уточнила у Макса. — Если ты будешь, то и я.
— Аврор, слушай, — Максим замялся, — я вчера много лишнего наговорил матери. В общем, я перед ней сильно виноват, поэтому я решил, что домой обязательно вернусь трезвым.
— Не будешь пить? Или вернёшься, когда протрезвеешь? — хихикнул Тёмка.
— Сегодня вернусь, не позже одиннадцати, — сказал Максим. — И пить не буду.
— Хорошо, поняла. Драйва у «Пикселей» на концертах столько, что никакой алкоголь не нужен!
— В то-о-очку! — протянул Тёма. Ему бармен уже цедил в огромный стакан тёмный эль. — То есть и в бар с нами после концерта ты тоже не пойдёшь?
— В бар?
— Да, мы хотели там продолжить отмечать твою днюху!
— Не, я пас.
— Тогда подключим тебя по видеосвязи! — сказала Аврора.
— То есть вас реально не смутит моё отсутствие на праздновании моей днюхи?
— Таланов! С тобой или без тебя, но в бар мы пойдём! Хочешь с нами — будем рады.
— Нет, развлекайтесь. Я после концерта домой.
На сцене уже собирались музыканты. Барабанщик занял своё место за установкой, басист перекинул через плечо лямку гитары. Собравшиеся в клубе зрители вплотную приблизились к сцене, удерживая стаканы с пивом над головой, чтобы не расплескать.
— И тебя реально не смутит, что твоя девушка зависает в баре с посторонним парнем? — в тон ему спросил Тёмка.
— Моя девушка? — Максим смущённо посмотрел на Аврору.
— Ну, вы ведь пара?
— Мы пара? — Макс переадресовал вопрос Авроре.
— Мы пара? — Пинг-понгом вопрос вернулся от неё обратно к Максу.
— Пара.
И грянула музыка. Без приветственных слов и прочих предупреждений. Сразу зазвучало вступление одного из самых драйвовых хитов группы «Пиксели». На сцене появился фронтмен, Илья Удальцов — высокий, короткостриженый, худощавый парень с татуировками на предплечьях, в чёрных шортах и белой футболке.
Аврора, Макс и Тёмка устремились вслед за толпой, уплотнившейся и сжавшейся в тугой клубок. Атмосфера будто кричала: хей, здесь все свои, давайте же станем ещё ближе друг другу!
— Привет, привет, Элева-а-а-атор! — закричал в микрофон фронтмен, едва отзвучала первая песня. — Здесь опупенно, согласны?
Толпа одобрительно загудела.
— Меня часто ругают за мат на концертах… А я что? Разве я когда-то позволял себе? Я же, пиндец, какой культурный, верно?
В зале раздались смешки и выкрики:
— Илья, ты клёвый! Возьми меня в жёны!
— Ты пиндец, какой крутой!
— Пиндец!
Следом за толпой Аврора тоже крикнула:
— Пиндец!
И Макс повторил. Мама наверняка не одобрила бы это слово. Даже с буквенной заменой. Но мамы здесь нет…
— Да ещё и штрафуют теперь за мат со сцены, — поделился солист «Пикселей», — поэтому раньше я бы сказал другое слово, а теперь придётся смягчать. Ну, что, Элеватор, разгребём здесь всё?
— Разгребё-ё-ё-ём! — заорала толпа.
— Разгребём здесь всё? — повторил Удальцов.
— Разгребё-ё-ё-ём, — срывая глотки, отвечала молодёжь на танцполе.
— Парни, — Тёмка привычным жестом растёкся по плечам Авроры и Макса, пролив немного пива из стакана Максу на толстовку. — Как же он сочно матерится! Я его люблю!
— Я не слышу! Разгребём этот зал?
— Разгребём! — завизжала толпа, а солист вдруг выкрикнул в микрофон бранное слово в исходном виде, но его тут же зацензурили мощные басы следующей композиции.
Молодёжь скакала и подпрыгивала, зал то исчезал, то появлялся в пунктирных штрихах пульсирующего света. В участников группы, казалось, вставили какие-то мощные аккумуляторы.
