class="v">И без труда сыскал следы —
Победоносны и горды,
Назад убийцы маршем шли
В пределы Северной земли,
Топча кусты, трубя в рога.
По следу злобного врага,
Как пес – за дичью, быстр и смел,
Шел Берен. Где родник темнел
(То Ривиль тонкою струей,
Излившись с пустоши глухой,
Нес воды в серехский тростник),
Головорезов он настиг.
Со склона ближнего холма
Он счел их всех: врагов – не тьма,
Но всех он перебьет навряд:
Велик достаточно отряд,
Разбивший лагерь у ручья.
Бесшумно, как в траве змея,
Поближе подобрался он.
Уже сморил уставших сон;
Разлегшись, пили вожаки,
И, ухмыляясь воровски,
Награбленному счет вели,
И по рукам трофеи шли.
Завистливо и алчно всяк
Косился на любой пустяк,
Что посрывали с мертвых тел.
Один кольцо в руках вертел:
«Чур, это мне! Гляди, братва,
Моя добыча какова!
Таких немного видел мир!
Сраженный мною Барахир
Его носил, стервец и плут!
Когда побасенки не врут,
Какой-то там эльфийский князь
Им наградил, не мелочась,
Лихого мечника. И что ж?
Он пал – на что подарок гож,
Раз Барахир уже мертвец?
Хоть от эльфийских от колец
Добра не жди, я утаю
Находку ценную свою,
Удвоив жалкий свой барыш.
Расстаться с перстнем? Нет, шалишь!
Мне Саурон наказал принесть
Кольцо – но у него не счесть
В казне сокровищ! Ей-же-ей,
Чем князь богаче, тем жадней!
Чур, про добычу ни словца!
Скажу, что не нашел кольца!»
Тут из-за дерева стрела
Взвилась – и речь оборвала:
С торчащим в горле острием,
Убийца рухнул вниз лицом,
Ухмылки не стерев. Стремглав,
Как беспощадный волкодав,
Ворвался Берен в стан врагов,
Двоих отбросив, заколов
Того, кто дал отпор ему,
Схватил кольцо, и вновь во тьму
Метнувшись, сей же миг исчез.
Истошный крик прорезал лес:
Звенели в нем и страх, и гнев;
Как волчья стая, озверев,
Убийцы кинулись вдогон,
Ломясь сквозь зарослей заслон,
Поднявши гвалт, и рев, и вой,
Ругаясь – и за роем рой
Пуская стрелы наугад —
Где тени и листы дрожат.
Был Берен в добрый час рожден,
Над стрелами смеялся он,
Неутомим и легконог,
Любого обогнать он мог;
Как эльф, знал все пути лесов;
Броня работы кузнецов
Из Ногрода, крепка, светла,
От стрел владельца берегла.
Был Берену неведом страх:
За доблесть в сечах и боях
Он был отмечен меж имен
Воителей былых времен.
Шел слух: прославится герой
В веках, как Хадор Золотой,
Как Барахир и Бреголас,
И паче них во много раз.
Теперь же свет небес померк
Для Берена. Скорбя, отверг
Он смех и радость; воевал
Не ради жизни и похвал,
Но чтобы Моргота бы смог
Его карающий клинок
Сколь можно глубже уязвить, —
Доколе горькой жизни нить
Не оборвется и доколь
Со смертью не утихнет боль.
Страшась лишь участи раба,
Он смерти вызов слал – судьба
Его оберегала. Толк
О дерзких подвигах не молк
И вновь надежду даровал
Тем, кто ослаб и духом пал.
При слове «Берен» люд в ночи
Опять тайком точил мечи
В подпольных кузнях; песен звук
Звенел в тиши – про меткий лук,
Про Дагмор, меч; и как герой
Бесшумно проникал порой
Во вражеские лагеря,
Чтоб там прикончить главаря;
Как загнан в угол, окружен,
Выскальзывал из сети он
И возвращался всякий раз, —
Под звездами в полночный час,
В тумане или белым днем.
Так пели без конца о нем —
О череде его удач:
Загонщик – загнан, пал палач;
Зарублен Горгол Живоглот,
На Ладрос учинен налет,
Друн выжжен; перебит отряд —
Десятка три мертвы лежат;
Бежали волки, как щенки,
Сам Саурон ранен в кисть руки.
Так Берен с вражеской ордой
Один вел беспощадный бой.
Его друзьями в трудный час
Надолго стали бук и вяз;
Пернатый и пушной народ,
Что рыщет, прячется, снует
В холмах и чащах без дорог,
За ним следил, его стерег.
Но всяк мятежник обречен:
Могуч был Моргот и силен,
Не помнят короля грозней
Сказания минувших дней;
Болота, скалы, сосняки
Накрыла тень его руки —
Над той землей, темным-темна,
Тянулась все хищней она,
Назад отдернувшись едва.
Один враг пал – являлось два.
Мертва надежда, нет в живых
Мятежников; звук песен стих;
Рубили лес и вереск жгли,
И орды орков маршем шли;
Из края в край была страна
Шпионами наводнена.
В кольце врагов, что с ходом дней
Сжималось туже и тесней,
Затравлен, помощи лишен,
Знал Берен: либо ныне он
Погибнет, либо, наконец
Покинув край, где пал отец,
Спасется, горы перейдя.
Истлеет славный прах вождя,
Покинут сыном и родней,
Вблизи от заводи немой,
И восскорбят над ним в тиши
Лишь Аэлуина камыши.
Пришла зима. Ночной порой,
Сквозь неусыпных стражей строй
Прокрался Берен – он врагу
Помстился тенью на снегу,
Порывом ветра; скрылся он —
Захваченный Дортонион,
Немую Аэлуина гладь
Ему отныне не видать.
Смолк свист стрелы. Среди листвы
Не слышно звона тетивы;
Не преклонит главы изгой
На дерн и вереск голубой.
Безмолвен облетевший лес.
Созвездья северных небес, —
Огнь серебристый, что с высот
«Пылающий Шиповник» льет, —
Теперь ему светили вслед:
Лучи горят – его уж нет.
Он к югу шел; на юг пролег
Путь, долог, труден, одинок,
Под сенью жутких
