Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
ней располагались спаленки.
Вадим Горелов стоял на выходе из одной из них, а швабра – на выходе из второй. И эти выходы располагались не симметрично. От Горелова до окна во двор было примерно на метр дальше, чем от швабры до окна на другую сторону. Так могло быть только в том случае, если бы левая комната была больше правой. Но изнутри, и это знали все, кто там побывал, комнаты выглядели совершенно одинаковыми.
– Там потайное помещение, – выдохнула Лена. – Витя, ты ведь это хочешь сказать?
– Понял, какая у меня умная жена? – крикнул Дорошин Горелову. – Сама догадалась. Умница.
– Да я давно это понял. Практически сразу, как с вами познакомился, – в тон ему ответил Вадим и спустился вниз, встав рядом и снова задрав голову. – Надо же, отсюда тоже видно, что двери не посередине, но не так явно, как когда у них кто-то стоит. Тайник совсем небольшой, примерно пять-шесть квадратов, не больше.
– Я в первый день, когда Эдик с гордостью знакомил нас со своим домом, обратил внимание, что с этой комнатой что-то не так. Асимметрия не бросалась в глаза, но подсознательно я ее заметил.
– Точно, ты еще тогда выглядел озадаченным, а я не могла взять в толк отчего. И как в ту комнату попасть?
– Понятия не имею, – развеселился Дорошин. – Одно из двух. Либо есть какой-то приводной механизм, который открывает секретную дверь. Либо, что более вероятно, вход в потайную комнату замурован прежними хозяевами.
– Зачем? – не поняла Лена.
– Этого мы уже не узнаем. Возможно, Никаноровы не хотели, чтобы о существовании тайника, а следовательно, и клада кто-нибудь знал. Возможно, долгое время он им не требовался. Дом строился в те времена, когда Никаноров был в фаворе. У него и так хватало средств на строительство и безбедную жизнь, а времена были лихие. С обыском и постановлением об аресте могли нагрянуть в любую минуту. Когда настали годы опалы, художник и его жена, возможно, прибегали к своей кубышке. К примеру, вскрыли тайник, достали несколько предметов на продажу и замуровали снова. Или, наоборот, не трогали свое наследие, не хотели разбазаривать. Никто не знает ответа, кроме них двоих, а их уже не спросишь. Если, конечно, не верить в медиумов.
– В медиумов я не верю, – сказала Елена Золотарева, – но твою догадку о тайнике нужно бы проверить. Зовем Татьяну? Мы же не можем без ее разрешения крушить стены.
– И звоним Бекетову. Без его разрешения крушить стены, конечно, закон позволяет, но мне бы хотелось, чтобы все было правильно. Вадим, ты как, не против?
Горелов молчал. Лицо у него напряглось.
– Ты чего, Вадим? – спросила его Лена. – Тебя смущает необходимость звонить следователю?
– Кажется, я понимаю, – вздохнул Дорошин. – То, что находится за этой стеной, вообще-то на данном этапе принадлежит Никите Невскому. И Вадима смущает, что юридически клад найдем мы, а значит, можем на него претендовать. Я прав, Вадик?
– Это наследство Токменевых. – Горелов выпятил вперед нижнюю челюсть, довольно массивную, что являлось признаком крайнего упрямства. – От родителей оно досталось Петру и Елизавете. У Елизаветы Токменевой не осталось детей, а значит, и наследников. Она и завещания не оставила. Ее супруг претендовать на наследство не мог, потому что скончался раньше ее. Так что бывшие владельцы дома, которым он был завещан Никаноровым, не имеют ко всему этому никакого отношения. А по линии Петра Токменева – единственный живой наследник – это Никита.
– Не совсем так, – мягко парировала Лена. – Ты же помнишь рассказ Марии Николаевны. У ее супруга еще была старшая сестра, и у нее тоже наверняка есть наследники.
– Хорошо, – покладисто согласился Горелов. – Но Никита все равно в деле. А мы тут вообще ни при чем.
– Мы действительно ни при чем, – засмеялся Дорошин. – Вадим, тебе любой юрист скажет, что никто из нас не может претендовать на то, что мы найдем, потому что в полном смысле слова кладом это не является.
– Как это? – не понял бизнесмен.
И Лена, признаться, не поняла тоже.
– В Гражданском кодексе Российской Федерации точно описаны признаки, по которым находка является кладом, – начал объяснять Дорошин. – Официальное определение клада гласит, что это «зарытые в земле или сокрытые иным способом деньги или ценные предметы, собственник которых не может быть установлен либо в силу закона утратил на них право». По закону найденный клад делится между лицом, обнаружившим клад, и собственником земельного участка или строения, где клад был зарыт или спрятан. Раздел происходит в равных долях, если соглашением не будет установлено иное. Но есть детали. Если собственник не давал согласия на поиски, то весь клад принадлежит ему, а не вам.
– Я и говорю, что надо позвать Татьяну, – перебила его Лена.
Муж сделал ей знак, чтобы не мешала. Она прикусила язык.
– Итак, кладом находка является в тех случаях, когда она состоит из вещей, имеющих определенную ценность. Это могут быть деньги, ювелирные изделия, произведения искусства. Неважно, лишь бы действительно ценное.
– Антикварные сервизы из коллекции Токменевых стоят целое состояние, – мрачно добавил Горелов. – Наш случай точно.
– Второе обязательное условие – клад обязательно должен быть сокрыт, то есть не находиться на виду. И это условие, как мы понимаем, тоже выполнено. А вот третье условие как раз не выполнено. Клад отличается от находки тем, что у него отсутствует и не может быть законным путем установлен собственник или он утратил на них право. Как ты правильно заметил, в нашем случае доказать, что спрятанные предметы являются наследством Токменевых, нетрудно. Так же, как и установить родословную Никиты, прабабушка которого в девичестве носила эту фамилию. Конечно, тот, кто нашел клад, не обязан предпринимать никаких усилий по розыску его собственника, закон не обязывает это делать. Если бы мы не раскопали историю наследства, то юридически пятьдесят процентов найденного принадлежало бы нам, а вторая половина – Татьяне, как хозяйке дома. Но никто из нас, включая Татьяну, не станет делать вид, что не знает о том, откуда взялись эти сервизы.
– То есть юридически ты не видишь препятствий для того, чтобы Никита получил все, что ему причитается? Пусть даже поделив это со своей теткой и ее семьей?
– Не знаю, – честно признался Дорошин. – Если клад имеет историческую или культурную ценность, то нашедшие обязаны передать его государству, после чего им положена только половина его стоимости. Но опять же, с точки зрения закона эта находка не является кладом. Так что бодаться с государством можно. Для этого просто нужен хороший адвокат. Я бы сказал, что шанс отсудить все весьма
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
