Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
высок.
– Для начала надо понять, что входит в это «все», – заметила Лена. – Так что звоните Бекетову, а я позову Татьяну. Будем ломать стену.
* * *
Бекетов приехал через час. Это время все остальные коротали за чашкой чая. Татьяна предлагала поужинать, но никто не чувствовал голода. Дорошиным, Гореловым и Еленой двигал сыщицкий азарт. Каким-то внутренним чутьем все они знали, что за стеной, которую предстояло сломать, находится настоящее сокровище, поиски которого привели к гибели двух человек. Третья потерпевшая – Нина – находилась в больнице, и спасло ее только чудо.
– Насорим мы тебе, – сказал Дорошин Татьяне. – Ни у кого из нас нет опыта ломания стен. Ты уж нас извини.
– Да ломайте вы что хотите, – махнула рукой хозяйка дома. – Чего уж теперь… Хотя, если хотите, я могу Мише позвонить. Нашему прорабу. У него руки золотые. Он все сделает, чтобы вы не пачкались.
– Нет, – покачал головой Дорошин. – Не нужно пока посвящать в эту историю посторонних людей. Кроме того, этот ваш Миша со своей бригадой сейчас работает у Кисловских, а те оч-чень сильно заинтересованы всем, что тут у тебя происходит. Нет, Танюша. Мы сами справимся. А Мишу своего привлечешь позже к восстановлению стены.
– Я его работу оплачу, разумеется, – встрял в разговор Горелов.
– Ну да. Кабы все проблемы можно было залатать деньгами… – горько сказала Татьяна, но не заплакала.
Инструменты, необходимые для проведения работ, Дорошин нашел в подвале. Проем двери, ведущей в потайную комнату, оказался заложен кирпичом, не гипсокартоном. Впрочем, в те годы, когда Никаноров или его подручные обустраивали тайник, никакого гипсокартона еще в природе не было.
Кладка была тонкой и по цвету отличалась от основной стены. Видимо, Лена оказалась права и тайник хотя бы раз, но вскрывали, а потом заложили обратно. Обломки кирпича с грохотом летели на пол, в воздухе висела пелена пыли, и Лена с запоздалым огорчением думала, что по-хорошему нужно было завесить висящие внизу картины полиэтиленом.
Коллекция Эдика содержала настоящие произведения искусства, и такое с ними обхождение, пожалуй, можно считать варварством, вот только времени на грамотные манипуляции не нашлось. Татьяну же, казалось, пыль совсем не смущала. Она стояла чуть в стороне, с безучастным видом наблюдая за действиями мужчин. Ну да, что бы ни оказалось за ломаемой сейчас перегородкой, мужа ей это не вернет.
Наконец проем в стене стал достаточно большим, чтобы пролезть внутрь. Дорошин на правах первооткрывателя секрета потайной комнаты нырнул в него первым, подал руку жене, помогая пролезть. Следующим был Горелов.
Следователь повернулся к Татьяне:
– Пойдете?
– Да, спасибо.
Он подал ей руку, помогая пробраться через обломки, с той стороны Татьяну заботливо подхватил Горелов. Бекетов тоже шагнул внутрь, покрутил головой и длинно присвистнул. Открывшаяся им комната действительно была небольшой. Узкий пенал, шириной в полтора метра и длиной в три, не больше. Да, прав был полковник Дорошин, на глаз определивший ее площадь в пять квадратных метров.
Вдоль стен обустроены деревянные стеллажи, не грубо сколоченные, а сделанные на совесть и даже ошкуренные. На них аккуратно стояли деревянные заколоченные ящики и кованые сундуки. Дорошин подошел и откинул крышку одного из них. В специальных углублениях, обитых сафьяном, лежал столовый сервиз. Лена подошла поближе, с некоторым трепетом вытащила одну из серебряных чашек, перевернула в поисках клейма.
– Фирма Игнатия Сазикова, – сказала она дрогнувшим голосом. – Сделано после 1855 года.
– Откуда знаете? – живо спросил Горелов.
Искусствовед Елена Золотарева пожала плечами.
– По клейму. Я не очень большой специалист в антикварной посуде, у меня совсем другая специализация. – Она прервалась, потому что в голове мелькнуло что-то важное, но остальные внимательно смотрели на нее, и она продолжила свое объяснение: – Но я видела сервиз этой же фабрики, хранящийся в музее Фаберже, и внимательно слушала экскурсовода. У ювелирного дома Игнатия Сазикова в разные периоды времени были разные клейма. Вот это, с двуглавым орлом и фамилией «Сазиковъ» в рамке, было характерно для фабрики, изготавливающей столовое серебро только для Санкт-Петербурга и с 1856 по 1868 год. Именно тогда этот комплект и сделан. Насколько я понимаю, это парадный сервиз.
– Давай-ка посмотрим.
Дорошин подошел, начал аккуратно вынимать лежащие в сундуке предметы, расставлять их на небольшом свободном квадрате пола. Комплект составляли самовар, братины с чарками, сотейники, тарелки, сухарницы, солонки, ножи, вилки и ложки. Все это из чистого серебра и с клеймами, подтверждающими, что предметы изготовлены на фабрике Игнатия Сазикова в Санкт-Петербурге.
– Насколько я помню, основателями фирмы, согласно архивным документам, являлись Федор Ермолаевич и его сын Павел Федорович. Они были из крестьян, родом из Павловского Посада. В 1796 году прибыли в Москву и записались в купечество, – доставала информацию из недр своей памяти Елена Золотарева. – Где-то с начала девятнадцатого века начали изготавливать серебряные изделия. В основном те были церковного назначения, и уже позже к ним добавились светские товары. В 1836 году мастерская Сазиковых получила статус фабрики, а годом позже Игнатий, сын Павла Федоровича, получил высочайшее дозволение именоваться Придворным фабрикантом серебряных изделий. С этого времени на клейма и добавили изображение двуглавого орла.
– Интересно, – признала Татьяна, с трепетом взяв в руки серебряную братину. – Получается, они в Москве работали. Тогда почему ты говоришь, что эти клейма только для Санкт-Петербурга?
– Потому что в 1845 году спрос на посуду от Сазиковых был столь велик, что фирма открыла в Санкт-Петербурге свою вторую фабрику и два магазина на Невском проспекте. Там продавались предметы для людей с разным достатком. Но встречались и изделия высочайшего художественного уровня, к которым, к слову, совершенно точно относится этот сервиз. Он явно выполнен для императорского или великокняжеского дворца, не меньше.
– И как он оказался у Токменевых?
– Купили, наверное. Для коллекции, – внес свою лепту в разговор Горелов.
– Да, многие предметы изготавливались для показа на всероссийских и международных выставках и потом уходили в частные коллекции, – согласилась Лена. – Кстати, мировое признание к фирме пришло на всемирной «Великой выставке промышленных работ всех народов», которая работала в Лондоне. На ней фирма «Сазиков» сумела показать богатство и многообразие языка «русского стиля», одним из основоположников которого являлась. Но этот набор, судя по клейму, все-таки сделан позже.
– И сколько он может стоить? – поинтересовался Горелов.
В первую очередь он был бизнесменом и уже только во вторую – почитателем прекрасного.
– Не знаю, – призналась Лена. – Я же говорю, что не являюсь экспертом по столовому серебру. Эдик помог бы нам больше.
– Эдик тоже не работал с посудой. – Вспомнив о муже, Татьяна грустно улыбнулась.
Лена снова ощутила какой-то непонятный холодок в районе
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
