спускается, — сказала мне женщина. — Не стесняйтесь, присаживайтесь, — она указала на узорчатое кресло.
— Отлично, спасибо.
Я засунула руки поглубже в карманы, подошла к креслу и села. Я приказала своей ноге перестать дрыгаться. Мне казалось, что я вот-вот взорвусь.
А потом через минуту Джулиан спустился по лестнице, и я встала, чтобы поприветствовать его. Шея горела.
Понятно, что он удивился, увидев меня.
— Что вы здесь делаете?
— Я...
— Если это из-за Джейн, я не буду отвечать.
Я взглянула на женщину, которая пристально следила за нами.
Джулиан улыбнулся ей.
— Давайте зайдём сюда, — сказал он, и я проследовала за ним за угол в комнату, где стояли чёрный кожаный диван и кофейный столик с примостившейся на нём деревянной уточкой.
— Где сейчас Джейн? — спросил он.
— Дома.
— Это она прислала вас сюда? Это проверка или что-то в этом роде?
— Нет.
— Вы уверены?
— Я беспокоюсь за неё.
Казалось, он не знал, как ответить. Затем он сказал:
— Неудивительно.
— Я знаю, что она заплатила...
— Именно поэтому я не могу с вами разговаривать.
Джулиан смотрел ясными глазами. И совсем не угрожающе.
— На вас её рубашка, — он окинул меня беглым взглядом. – А брюки тоже её? О боже…
— И что?
— Она и меня одевала в свою одежду, — сказал он.
Я защищала её:
— У неё отличный вкус, — а потом пела ей дифирамбы. — Разве она не оплатила вам реабилитацию?
Он усмехнулся:
— После того, как я запустил печёной картошкой в чью-то голову?
— Она рассказала мне эту историю.
— Этого никогда не было, — сказал он. — И я никогда не проходил реабилитацию. Я даже не алкоголик. Однажды я немного перепил, а Джейн всё раздула до вселенского масштаба.
Я собиралась сказать: "Но разве в Интернете нет историй об этом?"
Но тут я поняла: она сама подбросила эти истории в СМИ.
— Да, вы, наверное, заметили, что есть только одна фотография, на которой я пьяный, с того единственного раза, когда я напился с ней. Эту фотку перепечатывают повсюду.
Это правда, что, кроме единственной фотографии, на которой Джулиана рвёт в руку на улице, я не видела других свидетельств, что он бывал пьян.
— Но разве вы не писали ей каждый день сообщения, что вы по-прежнему не пьёте?
— Нет.
— И вы не умоляли её встретиться с вами?
Он рассмеялся:
— Знаете, когда мы были вместе, она часто говорила мне, что много всяких парней ей названивают и написывают сообщения, а потом я узнал, что она просто пыталась заставить меня ревновать.
Я представила себе Джейн, пишущую фальшивые сообщения Джулиану с ухмылкой на лице.
— Подождите, — сказала я, — но тогда почему вы заявились в дом тем вечером и несколько раз позвонили в звонок?
— Потому что она сама умоляла меня приехать. Говорила, что должна мне кое-что сказать. А потом даже не открыла ворота.
Я вспомнила, как Джулиан поворачивается лицом прямо к камере и произносит её имя. В то время это казалось таким зловещим.
— С чего бы Джейн затыкать мне сейчас рот? — спросил он. — Вы думали об этом?
Да, я думала об этом.
— До сих пор вы не представляли для неё угрозы, — сказала я. — Вы были сумасшедшим пьяницей-бойфрендом, которому нельзя доверять. Никто бы не поверил ни одному вашему слову о ней.
Он ничего не сказал, но выражение его лица говорило мне: "Да, именно так".
— Но что вы могли бы рассказать о ней? — спросила я.
Он уставился в пол:
— После того видео...
Я подождала, пока он поднимет глаза.
— Она сказала мне, что раньше била вас, — сказала я.
Он глубоко вздохнул:
— Предлагаю вам бежать от неё, пока не стало хуже.
— Она скоро обратится к психологу, — сказала я. — Так что, может быть, хуже не станет.
Он посмотрел на меня как на полную идиотку, а потом затронул тему, которую я пыталась игнорировать.
— Держу пари, Марк думал так же.
* * *
Я вернулась в машину в 09:22 и помчалась к продуктовому банку. По дороге я снова подняла воротник, надела шляпу и солнечные очки. Я приехала ровно в 09:30. Папарацци уже был там и ждал меня.
Любезная, элегантная, раскаивающаяся.
Я заглушила двигатель, опустила поля шляпы, вышла из машины с раскаянием на лице, или, по крайней мере, с той крошечной частью моего лица, которая была видна.
Вспышка.
— Привет, Джейн!
Вспышка.
— Как дела, Джейн?
Папарацци заснял, как я открываю багажник.
Вспышка, вспышка, вспышка. Звук затвора камеры был похож на стук зубов.
— Решили удариться в Благотворительность, значит?
У меня было три пакета, набитых консервными банками. Первые два я бросила в ящики под табличкой на стене "ПОЖЕРТВОВАНИЯ СЮДА".
Возвращаясь к багажнику, я думала о том, как много делаю для Джейн и как мало мне воздают по заслугам. Она вдохновила меня стать больше похожей на неё, но теперь утопила меня в своей тени. Неужели у меня нет других целей помимо удовлетворения её потребностей?
Неужели я такая же невидимка, какой была для отца?
Когда, блин, настанет моя очередь выйти из тени?
Я бросила последний пакет в ящик, почесала рукой шею… — а потом опустила воротник.
И обернулась. Папарацци стоял в полутора метрах от меня.
Вспышка, вспышка, вспышка.
Я медленно сняла шляпу. Снимая солнцезащитные очки, я уставилась прямо в объектив камеры.
— Ого! Вот это номер! Какого?!
Папарацци уже мысленно прикидывал, сколько заработает денег.
Я позволила ему сделать побольше снимков, а потом вернулась в машину.
37
Сначала я почувствовала радостное возбуждение.
Наконец-то я вышла из тени. Наконец-то я заявила о себе. Как храбро с моей стороны! Как независимо! Я подозревала, что буду хорошо смотреться на фотографиях, и да, конечно, я представляла, как их видят те, кто знал меня раньше — в идеале те, которые измывались надо мной в старших классах. Мне хотелось, чтобы они усохли оттого, что я попала в новости.
Однако чем ближе я подъезжала к дому, тем медленнее ехала, потому что сомнения росли. У Джейн есть пистолет, и я только что сделала то, что ей вряд ли понравится. Я знала, что если бы смотрела этот момент своей жизни
