острый лейкоз! Молниеносная форма! Да она же… она же у нас на глазах сгорит за пару дней, если немедленно не начать агрессивную химиотерапию и переливание крови! Но… как? Утром же все…
Он не успел закончить фразу и, бросив листок на стол, кинулся к выходу из ординаторской, видимо, намереваясь немедленно бежать спасать умирающую Дериглазову.
— Игорь Степанович, подождите! — я остановил его у самой двери. — Вы бы хоть на фамилию пациентки на результатах посмотрели повнимательнее. И на дату забора анализа.
Шаповалов замер, потом медленно вернулся к столу, снова взял листок и впился в него взглядом.
Секунда, другая… И тут его лицо исказила гримаса ярости.
— Герасимов? Какой еще Герасимов? Это же анализы совершенно другого пациента! И дата… дата вчерашняя! Разумовский! Да ты издеваться надо мной вздумал, щенок?
— А издеваться над адептами, подсовывая им здоровых уборщиц вместо пациентов, это, по-вашему, нормально, Игорь Степанович? — я спокойно посмотрел ему в глаза. — Другой бы на моем месте, может, и провел бы весь день в бесплодных поисках несуществующей болезни, ставя один неверный диагноз за другим. А я, как видите, нашел выход из ситуации. И, кажется, преподал вам небольшой урок.
Шаповалов тяжело дышал, его ноздри раздувались. Он несколько раз открывал и закрывал рот, видимо, пытаясь подобрать нужные слова, но они никак не находились. Потом он вдруг как-то обмяк, сел на ближайший стул и схватился за сердце.
— Фух… — выдохнул он. — Разумовский, нельзя же так-то со старшими. Я уж думал, действительно у тети Вали эту гадость пропустил. У меня чуть сердце не остановилось!
И тут он засмеялся. Сначала тихо, потом все громче и громче, почти истерически. Скорее всего, это была реакция на пережитый испуг. Когда он немного успокоился, я спросил у Фырка, который все это время с интересом наблюдал за этой сценой:
— Ну что, Фырчик, как там наша смертельно больная Дериглазова?
— А что с ней будет? — фыркнул он. — Здорова, как молодой бычок после недели на альпийских лугах! Ну, или почти. Суставчики у нее, конечно, уже не первой свежести — коленки поскрипывают, как старая телега, особенно после того, как она тут полы до блеска натрёт. Возрастной артроз, обычное дело. Но ничего такого, от чего можно было бы ласты склеить. А так — хоть сейчас снова за швабру и ведро, медали завоевывать по скоростной уборке помещений!
Я кивнул.
— Игорь Степанович, — сказал я, обращаясь к все еще смеющемуся Шаповалову. — С Валентиной Сидоровной Дериглазовой все в полном порядке. Здорова она, как и положено быть трудолюбивой женщине ее лет. Ну, если не считать некоторых возрастных изменений в суставах. Колени у нее, конечно, уже не как у юной балерины, побаливают немного после нагрузки. Так что ей нужно их беречь и, возможно, какую-нибудь согревающую мазь использовать. А в остальном — она у вас просто кремень!
Шаповалов снова расхохотался, вытирая выступившие от смеха слезы.
— Ну, Разумовский! Ну, ты голова! И здесь в точку попал! Все-то ты замечаешь, ничего от твоего взгляда не скроется! Да, у нашей тети Вали действительно только колени по вечерам ноют, особенно после генеральной уборки, а так она у нас еще даст фору любому хомяку по части выносливости! Не ошибся я в тебе, парень! Ох, не ошибся! С таким чутьем и такими мозгами ты далеко пойдешь! Очень далеко! В общем, такому таланту, как у тебя, действительно грех пропадать! Будешь ассистировать мне на всех сложных и интересных операциях! И это не обсуждается! Точка!
Я расплылся в довольной улыбке. Именно этого я и добивался. Мой маленький спектакль удался на славу.
В этот самый момент дверь в ординаторскую без стука распахнулась, и на пороге появились двое мужчин. Оба высокие, крепкого телосложения, одеты в строгие, дорогие костюмы, которые как-то не очень вязались с больничной обстановкой. Лица у них были серьезные, почти каменные, а взгляды — холодные и внимательные.
Они обвели ординаторскую быстрым оценивающим взглядом, задержались на мгновение на Шаповалове, который тут же перестал смеяться и удивленно уставился на незваных гостей, а потом их взгляды остановились на мне.
— Адепт Илья Разумовский? — один из них, тот, что был повыше и постарше, с сединой на висках, шагнул вперед. Голос у него был низкий, властный, не терпящий возражений.
— Да, это я, — я немного напрягся. Что-то мне эти типы совсем не нравились.
— Вы задержаны по подозрению в нарушении Устава Гильдии Целителей и несанкционированном использовании запрещенных магических веществ, — без тени эмоций произнес второй, помоложе, но с таким же холодным взглядом. — Пройдемте с нами. Для дальнейших разбирательств.
Глава 17
Шаповалов, который еще секунду назад чуть ли не лез по-отечески обниматься, тут же перестал улыбаться и удивленно уставился на незваных гостей.
— Простите, господа, а вы, собственно, кто такие будете? — его голос прозвучал на удивление спокойно, но в нем чувствовались стальные нотки. — И что вам угодно в моем отделении? У нас тут больница, а не проходной двор.
— Мастер-Целитель Шаповалов Игорь Степанович, — тот, что был повыше и постарше, с проседью на висках и глазами цвета замерзшего озера, даже не удостоил его вопросом. Это была констатация факта. — Я — Старший Инквизитор Гильдии Целителей, Глеб Арсеньевич Воронцов. А это, — он кивнул на своего молчаливого спутника, помоложе, но с таким же неприятным, цепким взглядом, — мой помощник, Инквизитор третьего ранга, Захар Макарович Пыльнов. Мы здесь по очень важному и неотложному делу.
— Опаньки! А вот это уже не просто попадос, двуногий! Это полный и безоговорочный капец! — Фырк, который до этого с интересом разглядывал костюмы незваных гостей, испуганно пискнул у меня в голове и забился куда-то под воротник моей куртки. — Инквизиторы Гильдии! Да это же хуже, чем налоговая проверка и визит тещи вместе взятые! Что же ты такого натворил, а? Уж не тетю Валю ли ты своим диагнозом до инфаркта довел?
— Нет, из-за этого так быстро сработать не могли, — мысленно ответил ему я. — Да и с ней все в порядке, я уверен. Она — кремень.
Сам я, если честно, тоже немного напрягся. Инквизиторы Гильдии Целителей — это звучало не очень-то дружелюбно. Я, конечно, ничего противозаконного не делал, но кто их знает, этих гильдейских чинуш. У них там свои тараканы в голове, и
