последний момент. Запыхавшись, я вбежал в круглую приёмную и вручил секретарше приглашение. Письмо она взяла без всякого интереса и всем своим холодным видом продемонстрировала, что рассчитывать нам особо не на что.
Тут меня ждало и второе разочарование. Я осмотрел приёмную, в ней собралось человек двадцать. Группка менеджеров в одном углу и их протеже в другом. Присутствовал там и давешний Джеймс Борудзин со своей Овен-тян, а самое неприятное — единственные свободные места были только рядом с ними. Джеймс тоже меня увидел и ощерился противной фарфоровой улыбкой.
— Доброе утро, cowboy! Присаживайся, — он указал на свободное кресло, — обсудим business.
Сидеть рядом с ним мне абсолютно не хотелось, к тому же вонь его дешёвого парфюма добивала аж до середины комнаты, но показывать слабость было ещё унизительней. Так что я молча, пытаясь сохранить гордый вид, сел рядом с Джеймсом. Томоко уселась напротив.
— Ты что-то хотел? — спросил я.
— Мне это нравится, — Джеймс похлопал меня по плечу и я вздрогнул, — Ты наконец научился брать быка за рога, как это делают в, god damn, Америке. Растёшь над собой. Ещё немного и действительно будешь похож на продюсера.
— Давай конкретней.
— Хотел принести мои apologies. Ты много работаешь и ты стараешься, но ты поставил не на ту лошадку, cowboy. И у тебя с самого начала не было шансов. Вот и сейчас тебя ожидает очередной пролёт. Но ты не обижайся. Это не я плохой, это жизнь такая стерва и она всех поимеет.
— У моей, как ты выразился, лошадки есть хотя бы одно преимущество — трёхзначный айкью. Да и нижние октавы она хотя бы берёт.
Джеймс попытался скорчить жалобное выражение лица.
— В этой индустрии твой айкью никому не нужен. Тут essential тяжёлая работа и минимум вопросов. Хотя зачем я тебе это объясняю? Не вижу смысла плодить конкурентов.
Я хотел было что-то ответить, но Джеймс схватился за телефон, встал и принялся с очень деловым видом обсуждать контракты.
— When money talk’s, bullshit walks. Бывай, looooooser, — бросил он мне напоследок и вышел из приёмной.
Мы остались втроём. Овен-тян себя явно чувствовала не в своей тарелке. Я впервые рассмотрел солистку «Созвездия мечты» без грима и сценического костюма: обычная девчонка из средней школы, чуть симпатичнее кого-нибудь из моих одноклассниц. Ничего особенного, сказал бы Гурудзи: волосы тёмные, глаза чёрные, зубы — чуть кривоватые, до первых брэкетов. Типаж — «первая подруга школьной королевы»: такие, как Овен-тян, хором вьются вокруг главной красавицы школы (ибо достаточно красивые, чтобы быть в свите, но на фоне главной стервы выглядят страшными подругами), бегают за ней стайкой и травят, кого прикажут. И почему её вообще поставили в центр айдору-группы, подумал я? Она же явно не умеет вести людей за собой, да и без своей матки-королевы ей явно некомфортно.
Меня передёрнуло: мой разум нарисовал картину, в которой Джеймс Борудзин предстал в роли школьной красавицы. Томоко фыркнула ему вслед, приняла самый надменный вид и вздёрнула носик.
— П-привет, — неуклюже попробовала начать беседу Овен-тян.
— Ты умеешь говорить? — смерила её взглядом Томоко.
— Я понимаю. Вы меня простите. Джеймс часто бывает грубым, но в сущности он неплохой парень и…
— Если меня будет волновать мнение наёмного персонала, то я к тебе обращусь, — отрезала Томоко, — Впрочем я не особо представляю сферу, где твоё мнение будет мне интересно, — добавила она.
На Овен-тян словно вылили ушат воды. Она вся как-то съёжилась, стала меньше и перевела взгляд в пол.
— Химэсама-сан. Прошу, следуйте за мной — громко объявила секретарша.
Томоко гордо подняла голову и с самым безразличным видом направилась к двери. В приёмной же зашептались.
— Почему она пролезла без очереди?
— Кем она себя возомнила?
— Ты слышал, как она назвалась? — только и разобрал я. Второпях я отметил, что фамилия у Томоко действительно звучит как «Принцесса», чего раньше я не замечал. Неужели фальшивая, подумал я? Надо будет потом перерыть её биографию.
Обсуждения стихли. Я успел проверить почту и все сообщения во всех мессенджерах, но Джеймс так и не вернулся. Зато Овен-тян украдкой на меня поглядывала.
— Я её, наверное, чем-то обидела. Простите меня, — осторожно начала она.
— У неё был плохой день. У нас у всех был плохой плохой день.
— Хитоми Накомито, — Овен-тян практически неразличимым движением поклонилась.
— Хошино-сан, — без всякого энтузиазма ответил я.
Мою собеседницу это никак не смутило.
— Вы не правы про день, — продолжила она, — Это не так. День сегодня просто отличный и такой солнечный. А этот конкурс? Я уверена, что займу на нём первое место.
Я хотел было сказать, что всем бы такую уверенность, но промолчал. Я уже примерно понял, что Хитоми моё мнение не особо интересовало, да и в собеседнике она не нуждалась, а ей просто нравилось говорить.
— Но вы не подумайте, что я зазнаюсь. Наш продюсер часто повторяет, что зазнаваться это путь на помойку. О нет, — она покраснела, — Я опять что-то не то сказала? Мне просто очень нужно выиграть этот конкурс, ведь иначе мне самой придётся платить за стажировку, а у меня нет денег и больные родители. Придётся брать кредит…
На слове кредит я перестал слушать, правда Хитоми это абсолютно не заметила. Она всё говорила и говорила, а я уже успел потерять счёт времени.
Из прострации меня выдернула Томоко. Она вернулась с прослушивания с самым высокомерным выражением лица, которое можно представить.
— Я закончила. Мы можем собираться, Хошино-сан, — отчиталась она.
Затем Томоко перевела взгляд на Хитоми и скривила губы.
— А ты тут что делаешь? — прошипела она, — Ты, твой вонючий продюсер и твоя поганая контора никогда больше этот грант не получите. Это я вам обещаю.
Очередь снова оживлённо загалдела. Хитоми, кажется, заплакала. Я же побежал за Томоко к выходу.
— Всё опять пошло наперекосяк, — начала рассказывать она, — Глава комиссии, Кэнго-сан, оказался троюродным братом делового партнёра моего отца, так что даже прослушивание не понадобилось. Меня просто назначили на первое место. Представляете? Я-то думала, что ему будет интересно, как я пою, а он просто махнул рукой. Ну почему я так безразлична миру?
— Троюродным кем-кем кого? — только и нашёл я, что ответить.
— Единственное хорошее. Он меня клятвенно заверил, что Сакуры-групп в бенефициарах не будет. Я потом папе позвоню и попрошу проверить.
— Тебе не кажется, что это как-то чересчур? — я вспомнил рыдающую Хитоми.
Томоко остановилась и глянула на меня.
— Знаете, Хошино-сан, вы многому меня научили. Я поняла тот урок, что вы пытались преподать. Я всё время была слишком добра и пыталась вести себя по-человечески с
