несмотря на то что только что держала горячую чашку.
Сумеет ли заснуть?
Потянула на себя одеяло — укрыть плечи, а потом сама не заметила, как повалилась головой на подушку и закрыла глаза в новый сон.
Глава 18
И всё-таки ночь была не только прохладной, но и влажной. А ещё, возможно, подействовал их с Денисом ненормальный бег то ли удирающих, то ли заманивающих. И страх ожидания, что поймают…
Во всяком случае Нина проспала все громкие события в бараке, что приключились к утру, ближе к половине пятого, когда на улице начало светать.
Потом-то она узнала всё и в подробностях. Свидетелей тех предутренних событий много нашлось.
Двое жильцов привычно уходили на работу первыми. И чуть не опоздали на свой первый троллейбус. Открыли входную дверь барака и наткнулись на Савелия, лежавшего в луже, в шаге от той же двери. Жильцы, вполголоса ругаясь (думали: снова пьяный вдрызг!), ухватив его под мышки, затащили его в общий коридор. Один разбудил свою супругу, а потом на пару с соседом помчался к остановке, пока испуганная супруга, разглядев состояние пьянчуги, вызывала скорую.
Женщина, привыкшая обращаться за помощью к соседям, до приезда скорой обзавелась двумя помощниками и вместе с ними сумела волоком втащить хрипящего, хоть и явно обморочного Савелия в его комнату. Уложили на кровать, брезгливо морщась от застоявшегося в помещении смрада.
И тут в комнату заглянула Марья Егоровна, разбуженная необычными постукиваниями и негромкими голосами в неурочный час.
— Что случилось?
— Ой, Марья Егоровна, утро доброе!.. Мой на работу пошёл, а за входной дверью, прямо у порога, этот валяется! — объяснила женщина. — Савелий! Мы сначала его сюда хотели перенести да оставить — типа, пусть сам оклемается. Впервой, что ли, ему. А потом — смотрим… — И она передёрнула плечами, как и два жильца, помогавших ей.
Управдомша приблизилась к кровати, кривясь и на вонь, и на бедлам в комнате. И, повинуясь указующему пальцу соседки, взглянула на голую шею алкаша. И отшатнулась — при виде синюшно-чёрных пятен на горле.
Обсудить странные синяки и причину их появления на Савелии не успели: в окно засверкали яркие огни скорой.
— Сама! — раздражённо бросила Марья Егоровна и побежала встречать врачей.
А там… Скорую-то вызвали, из-за нехватки времени не удосужившись внимательнее присмотреться к Савелию. И по телефону передали в скорую привычную версию произошедшего. То есть врачи приехали к алкашу, который в очередной раз допился до чёртиков и надолго свалился в холодную лужу, оставшуюся после ночного весеннего дождя.
Глазам же приехавших предстал… да, алкаш, но со следами удушения — и ещё какого!.. Тем не менее пришлось одному из приехавших бежать в машину, за носилками. Без больничных аппаратов в этом случае алкашу невозможно было оказать даже маломальскую помощь.
Благо врачи скорой не впервые встречались с жильцами барака, один по-дружески посоветовал Марье Егоровне, как управдому, наутро вызвать участкового, чтобы тот начал расследование, ибо удушение Савелия потенциально смертоносное и вполне может привести алкаша к летальному исходу. В общем, мало ли…
А когда скорая увезла Савелия, всё так же хрипящего и не пришедшего в себя, жильцы обратили внимание сначала на окно в его комнате, всё в грязных потёках, а потом и вовсе вышли на улицу, чтобы обнаружить под тем же окном явно съехавшие с окна по стене дома неряшливые мокрые комья — травы, выдранной из земли вместе с грязными корнями. Долго стояли над ними, обсуждая, но так и не придумали версию их появления здесь.
Через час Марье Егоровне позвонили из больницы и сообщили: синяки на шее оказались не самым страшным для здоровья Савелия. Пока его осматривали, он скоропостижно скончался от пневмонии. Кажется, в холодной луже он провалялся дольше, чем думали… И даже управдомша ощутила удивление в голосе сообщавшего: такого быстрого развития болезни в скорой не ожидали.
…Для Нины ближе к утру ночной сон всегда крепче. И ярче.
Если поначалу она ничего не видела, а если что-то и видела, то невнятно и мгновенно забывая, то с какого-то момента сон упорядочился.
Нина видела, как в её комнату проникла Матрёна. Выглядел призрак не смутно прозрачным, как обычно, а вполне себе живым и энергичным. Нина и хотела бы встать навстречу странной и опасной гостье, но та повелительно махнула рукой, и пришлось снова расслабиться. А Матрёна присела на край дивана. Некоторое время смотрела на кушетку и кровать напротив, и рассеянная улыбка бродила по её губам.
Затем призрак взглянул на Нину и вздохнул.
А Нина вдруг увидела уже не свою, а чужую комнату. Нет, судя по размерам и привычному разделению занавеской на кухню и большую комнату, это помещение принадлежало бараку же. Но было гораздо скуднее обставлено, пусть эта скудость обстановки и была прикрыта вязаными салфетками почти по всем поверхностям. В углу, рядом с окном, сидела Матрёна. Правда, в этом сновидении её бы лучше называть тётей Матрёной — поняла Нина. Ибо здесь старая женщина выглядела совершенно живой. Она-то как раз и вязала те салфетки, которыми украшала своё жилище. Напротив — лежал на полу коврик, тоже вязанный крючком, скорее всего из полос, бывших когда-то обычной одеждой. А на коврике умиротворённо валялись кошка и котята.
Тётя Матрёна подняла голову и что-то сказала. Попытавшись считать с её губ, Нина поняла: «Войдите! Не закрыто!»
Савелий. Это он вошёл в комнату. Улыбался, когда ласково заговорил с тётей Матрёной. Она обрадовалась ему — Нина это видела отчётливо… Потом она убрала в корзинку недовязанную салфетку и подошла к столу, на который Савелий выложил какие-то бумаги. Взяв ручку, тётя Матрёна быстро черкнула ею — кажется, что-то подписала. Потом в другой бумаге, в третьей. Савелий кивнул, собрал бумаги и, попрощавшись, вышел. Тётя Матрёна добродушно посмотрела ему вслед и снова уселась вязать.
Тьма…Смутная, колышущаяся…
Снова комната тёти Матрёны.
Женщина стояла, в испуге глядя на Савелия. Сейчас он, будучи пьяным, орал на неё, свирепо размахивая руками. Стоял слишком близко, и у спящей Нины сжималось сердце, когда ей казалось, что кулак алкаша вот-вот, как минимум, заденет тётю Матрёну.
Тьма… Теперь она больше походила на грозовую…
Комната тёти Матрёны.
Сжав руки, сначала она умоляюще что-то говорила Савелию, который держал в руках кошку и пьяно хохотал. Потом она отчаянно закричала, когда алкаш… Толстые, одутловатые пальцы сжались на горле её любимицы… Матрёна кричала, рвясь к племяннику, а он бил её ногой, не давая подойти…
Она кричала пронзительно, и Нина, плачущая во сне, воочию
