видела, что происходило в комнате, и всё ждала и надеялась, когда же в помещение хоть кто-то ворвётся и прекратит этот ужас. Ведь этот крик раздавался в бараке, где тонкие стены…
Но никто не приходил…
«Мы все виноваты перед ней…»
Савелий, гогоча, ушёл.
А тётя Матрёна постояла посреди комнаты, потом собрала ещё тёплые тела убитых кошки и котят в корзинку, в которой ранее хранила нитки. Взяла с собой маленькую лопатку, с помощью которой обычно облагораживала газоны под окном. И вышла…
В лесопарке нашла незаметную полянку, с трудом вырыла могилу достаточного размера, чтобы погрузить в неё корзинку…
Вернулась нескоро: идти было тяжко. Села на стул у окна. Достала вязание, но не сделала ни одного движения… Прислонилась к стене, а потом легонько вздрогнула, пытаясь поднять руку к сердцу… Когда позже жильцы вошли в комнату, мёртвая тётя Матрёна едва заметно улыбалась им.
Вызванный участковый врач сказал, что такая улыбка бывает из-за инфаркта.
…Нина распахнула глаза и тут же заморгала, быстро поднесла руку к лицу, вытирая слёзы. Суматошно огляделась. Призрака нигде нет. Разве что всколыхнулось пространство возле кушетки Санечки и кровати Анюты… Матрёна подошла посмотреть на котят?..
Судорожно вздрагивая от плача, Нина встала и накинула на себя домашний халат.
Странное впечатление пустоты пронзило её через секунды. Не сразу поняла: призрачная Матрёна, успокоив душу местью, ушла навсегда.
Что же она сделала с племянником?..
Взгляд на часы: время — половина шестого.
Только сейчас расслышала какой-то взволнованный шумок в общем коридоре. Переоделась в домашнюю одежду и тихонько, чтобы не разбудить своих, вышла из комнаты. Издалека увидела ошеломлённую чем-то Марью Егоровну и медленно, приглядываясь и напряжённо прислушиваясь, подошла к ней.
— Все так рано проснулись… — неуверенно и с намёком начала Нина при виде встревоженных соседей, которых в общем коридоре было слишком много для раннего часа.
Управдомша медленно покачала головой, то ли удивляясь чему-то, то ли не веря.
— Савелий… дуба дал, — хрипловато проговорила она и снова покачала головой. — Вот, нельзя бы так о покойнике, но ведь… Но ведь человечишка такой, что по-другому и не скажешь… — Она обернулась к своему коридору, и Нина услышала почти шёпот: — Хотя что уж и про нас сказать… Эх, вернуть бы…
Последняя её фраза Нину, только что пережившую смерть тёти Матрёны, заставила примириться с тем, как поступили жильцы барака со своей соседкой. Да, призрак Матрёны мстил жильцам, уводя их детей и стариков в лесопарк, заставляя их переживать, однако… Не Нине судить людей, которые не захотели прийти на помощь той, что плакала и молила о помощи… Тем более сейчас они сознавали, что именно наделали. Сознавали — пусть и с опозданием.
— Говорили ему — кошек заведи!.. — будто выплюнула управдомша. — А он всё ржал, дурень стоеросовый!.. Ладно… Вот и доржался.
«Не знаешь, что произошло на самом деле, и ты ещё и пожалела Савелия на свой манер», — угрюмо подумала Нина.
— Пойду я, — вздохнула Марья Егоровна. — И ты иди к себе, досыпай. Нечего детишек пугать своим отсутствием. Вдруг проснутся, а тебя нет?
И побрела, с трудом переставляя словно в одно мгновение отяжелевшие ноги.
А Нина резко оглянулась в темноту своего коридора. Там, как всегда, лампочка не горела. Но даже в сумеречно утренней темноте Нина разглядела кого-то небольшого, кто там прятался, уткнувшись в угол между двумя комнатами.
Через минуту она подбежала к рыдающему Денису, обняла его за плечи:
— Ты… что?! — заикающимся шёпотом спросила она. — Ты тоже… видел?!
Мальчишка вцепился зубами в палец, чтобы не плакать и не трястись, и только сумел кивнуть.
— Маму не разбудил? — прошептала Нина, стараясь переключить его с кошмарного сна на реальность.
Он покачал головой, судорожно вздрагивая — совсем как она недавно.
— Идём, — обняв его за одно плечо и прижимая к себе. — Посидишь со мной.
Она не стала говорить: «У меня», и он понял её, послушно зашагав без понукания.
Надо не просто посидеть, но поговорить.
Она усадила его на стулья возле одёжного шкафа, вздыхая, что комната слишком мала и что нельзя спрятаться ни в одном из её уголков, где можно было бы плакать во весь голос, выпуская весь тот реальный ужас, что пришлось им обоим пережить в кратком сне. Села рядом, и её передёрнуло так, что мальчишка поднял мокрые глаза на неё.
— Лена… — прошептала она, и он застыл, сообразив, что она имеет в виду. — Неужели и Лена это видела?..
Она заставила-таки его говорить.
Сначала он помотал головой, всхлипнув напоследок.
— Нет! Нет… Её тётя Матрёна не разбудила! Не бойтесь за Лену, тётя Нина!..
— Почему ты думаешь, что она не разбудила её? — с тревогой спросила Нина.
Пока он собирался с ответом, шмыгая и изо всех сил стараясь утихомирить дыхание, она встала и подошла к кухонному столу, чтобы заглянуть в маленький холодильник. Да, несколько бутылочек с соком, купленных для детей, ещё есть. Она взяла одну и, грея в руках, отнесла её Денису.
— Лена не видела этот сон, потому что её с нами не было, — объяснил мальчишка.
— Ты… так думаешь? — засомневалась Нина.
— Думаю, — буркнул тот и осторожно отпил из бутылочки.
Его глаза ввалились, но он был почему-то настолько уверен в своём ответе, что Нина поверила ему. Но, будто понимая, что его односложного ответа маловато, Денис вздохнул и объяснил:
— Она ведь призраков пока плохо видит. А если бы увидела сон про тётю Матрёну, вместе с ней увидели бы все…
Логику мальчишки Нина поняла: все увидели бы — и тогда заплакал бы не только Денис. Но по комнатам — тишина, пусть и насторожённая из-за переполоха в общем коридоре. Но тишина.
— Мы расскажем всем, что больше никто не будет уводить детей и стариков в лесопарк? — неуверенно спросила Нина.
Мальчишка молчал, и она знала, что он очень серьёзно анализирует её вопрос. Даже забыл о бутылочке с соком, хотя попервоначалу вцепился в неё крепко.
Потом покачал головой.
— Только Лене. Она начала видеть призраков. Она должна знать. И… люди привыкли к кошкам. А вдруг кто-нибудь… — он поёжился.
Недовысказанную мысль Дениса она тоже поняла и сама поёжилась: да не дай бог, узнав, что опасности больше нет, кто-то из жильцов выбросит кошек на улицу, полагая, что они больше не понадобятся!
— Это-то ладно, — прошептала она. — А объяснять Лене будем, из-за чего всё случилось? Или… не стоит?
Мальчишка уже успокоился и предложил:
— Можно сказать ей, что Савелий довёл тётю Матрёну до инфаркта своим… поведением. Лена поверит, потому что этот… и правда так может.
