Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
моллюск. Мой костный покров снаружи: панцирь, который прикрывает кожу. А с таким устройством пораниться практически невозможно. Однако если однажды что-то острое вошло в тело, то уже не избавиться. В этом отношении вполне естественно, что млекопитающие с их уязвимым нежным кожным покровом поверх костей имеют эволюционное преимущество. Они чаще подвержены царапинам и попаданию колющих заноз, которые без труда можно удалить, а раны заживить. Для меня же любовь была роковой. Я забеременела от него и, сбежав из дому, перебралась к нему на квартиру. Я молила Бога. Как же много я молилась…
Однако в то лето, когда мы решили пожениться, началась война. Сначала мы думали, это несерьезно, но вскоре вошли войска ООН. К тому времени он уже тоже испытывал разочарование по поводу действий компартии Севера. И из любви ко мне даже готовился принять католическое крещение. К счастью, он был профессором в сельскохозяйственном университете и параллельно занимался исследовательской работой, поэтому его не забрали на фронт и не подвергли наказанию. К тому же он не участвовал непосредственно в политической деятельности. Мы надеялись, что все эти события приведут к объединению. Войска ООН вихрем пролетели мимо нас. Но наступила зима, и вскоре вновь начались обстрелы.
Бабушка спокойно продолжала. Когда она употребила выражение «ракообразное», я почувствовал боль от уже имеющейся глубокой раны под моей твердой костной оболочкой. На миг перехватило дыхание. Кажется, теперь я понял, почему мне было так больно. И почему до этого у меня все шло довольно неплохо. Ракообразное. Обычно они не подвержены ударам, но если панцирь все же пробит, то исцелению уже не подлежит – эта боль навсегда.
13
– Знаешь, Йохан, война каждому дает право на убийство.
Бабушка снова внимательно посмотрела на меня. Я и раньше считал себя счастливым внуком, которому повезло вот так вести серьезные разговоры с бабушкой, которой перевалило за семьдесят. И вот я в очередной раз убедился, почему она не говорила об этом с отцом. Который твердо верил, что Бог – антикоммунист.
– Война подобна победе тех, кто отвергает человеческую эволюцию и хочет вернуться в звериное состояние.
Бабушка внезапно содрогнулась всем телом.
– Возможно, даже количество убитых не имеет никакого значения. Если абстрагироваться от всего этого и представить, что ничего не случилось, они бы все равно уже умерли. Не это главное, беда в том, что война нас искушает. Как и всякая сильная злоба, война лишает нас всякой доброты, сердечности и снисходительности. Когда сохранение жизни превыше всего, люди мгновенно превращаются в зверей, а этот мир в мгновение ока оборачивается кромешным адом. Знаешь, там я испытала ад. Даже если бы после смерти Бог послал в пекло, те, кто пережил войну, не особо удивились бы. Понимаешь, о чем я? Как бы объяснить?
Утром выходишь на улицу, а перед домом с кишками наружу лежит сосед, с кем еще вчера здоровался. Да к тому же нагой и окоченевший – кто-то уже успел раздеть. Даже если твоего соседа, которого ты недолюбливал, кто-то уведет и будет истязать всю ночь или схватят, изнасилуют и перережут глотку девушке из соседней деревни, на которую ты в свое время заглядывался, никого это не удивит. Слабые люди должны безоговорочно преклонять колени перед теми, кто сильнее их.
Беда одна не ходит, в довершение ко всем испытаниям наступили холода, и начались перебои с пропитанием. А еще сыпались снаряды. По местности прокатились слухи о приходе войск Китайской Народной Республики (нынешний Китай). Мы страшно боялись китайцев. Уже сильно побитые Советами, после столь продолжительного угнетения со стороны японцев мы встретили северокорейских солдат, которых с натяжкой, но все же могли считать соотечественниками, и вот теперь – мало нам американцев, так теперь еще и китайцы на нашу голову.
Как-то утром просыпаюсь, а на улице – бесконечная вереница беженцев, двигающихся к югу, конца которой не видать. Звуки стрельбы, доносившиеся издалека, стали приближаться. Я уже была к тому времени на сносях, и твой дед и я с огромным животом присоединились к шествию. Так мы дошли до Хыннама. Двадцатиградусный мороз. Долгая дорога, на которой мы едва успевали перевести дух и подремать в чужих сараях. А впереди бескрайнее море. У причала корабли – все американские, и сказали, что отдан приказ не пускать на них никого, кроме военных.
Бабушка снова выпила рюмочку сливовки.
14
В море при двадцатиградусном морозе плавали трупы детей. Люди бросались в эту ледяную воду, лишь бы забраться на борт хоть какого-то судна, следующего на юг, и теряли младенцев, которых несли в руках или привязывали к спине. Вопли и надрывный плач уже никого не удивляли.
Вдруг люди стали забираться на судно, стоящее перед нами. Оно было небольшое. Настолько маленькое, что было сомнительно, сможет ли оно преодолеть эти суровые волны и достигнуть юга. Я тоже хотела присоединиться, но не смогла. Судно отошло от берега на наших глазах, оно было перегружено людьми, и казалось, вот-вот потонет. Твой дед, да, мой молодой муж удержал меня тогда. И вот прямо перед нами это отплывшее судно как будто и вправду стало погружаться в воду. И все это происходило на глазах тех, кто, стоял на берегу.
«Выбрасывайте весь груз! Тонем!» – закричал кто-то, и люди стали бросать за борт все свои узлы. Одеяла, даже еду. И все равно положение было критическим. Судно не двигалось с места. И когда сбрасывать уже было нечего, я увидела самое жуткое зрелище на этом свете.
Там была одна женщина с ребенком за спиной, а второго она, кажется, держала за руку. Ее зажали на самом конце кормы, и половина туловища свисала над бортом. Даже с пирса нам были видны выражения лиц пассажиров того судна. Послышался чей-то крик. Там находились и прихожане из нашего храма. Все они были вроде порядочными людьми, претерпевшими множество бедствий в Северной Корее. Совсем недавно я видела их молящимися и поющими гимны перед тем, как забраться на борт. Но они закричали: «Коммуняки! Красное отродье! Вон с этой лодки!»
Даже издалека был виден ужас в глазах этой женщины. И когда я думала: неужто люди пойдут на это, толпа с криками и злобными взглядами, прижав ее к борту, столкнула вместе с младенцем за спиной в ледяную воду. Вслед за ней и ребенка лет шести-семи, который был рядом… Никто не бросился ее спасать. Так ее отчаявшееся лицо, словно белый мяч, показалось над волнами, а потом исчезло. Вместе с ней и двое деток…
Знаешь, Йохан, могу заверить тебя, что
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
