женщины.
— Ты смог, — посмотрел на него в упор.
— Я не смог, — отрезал он и прикрыл глаза, как от удара. Обнял чашку, стиснув ее пальцами, и сжал челюсти так, что зубы отчетливо скрипнули. — Все, что я смог — вязать в узлы свои желания и терпеть боль, скуля внутри побитой собакой, когда твоя мать была рядом. Это не жизнь. Тебе такую себе не захочется. Не тогда, когда все еще зависит от тебя. Ты еще можешь побороться за себя и за нее. — Он выровнял дыхание, прикрыв глаза. — Понимаешь, договориться со зверем — это только начало. Гораздо сложнее жить одну жизнь на двоих, являясь слишком разными изначально. Даже дети не могут склеить неудачный союз двоих, один из которых не захотел поступиться своим эго, а второй не смог стать кем-то другим.
— Я, видимо, смог, — заключил я, осознавая. Горькая усмешка сорвалась с губ. — Я смог стать кем-то другим. Мать видела во мне не талант к медицине, а способность подстраиваться и принимать правила… Способность не напоминать ей о тебе.
Отец подался вперед, складывая локти на столе:
— Знаешь, почему я не отобрал тебя у нее? — улыбнулся неожиданно мягко. — Тебе очень нравилось быть в отделении. У тебя глаза горели, когда ты рассказывал о пациентах, врачах и операциях, которые удалось подсмотреть. У тебя талант, Игорь. Ты на своем месте. Не зацикливайся на прошлом, не позволяй страху определять твою судьбу. Зверем быть не так уж и сложно, человеком — гораздо труднее.
Уголки моих губ дрогнули, и я благодарно улыбнулся отцу в ответ.
— Как интересно, — прозвучало вдруг насмешливое, и я обернулся. В гостиной стоял Стас. В отличие от меня, он прекрасный оборотень. — А я увидел твою машину и подумал, что у меня глюк. — Он прошел к столу, бросил на него ключи от мотоцикла, и они со звоном упали между мной и отцом. — Ты уже отобрал у меня отца?
— Что? — непонимающе глянул я на него.
— Ну, может, матери тебе было недостаточно, и ты приехал рассказать отцу, как я разрушил твою жизнь? — устремил он на меня злой взгляд.
— Ты себе льстишь…
— Стас, перестань, — нахмурился отец. — Я очень рад видеть Игоря здесь. А вот то, что ты этому способствовал, я не знал.
— Способствовал, — вызывающе развалился брат на стуле.
— И ты снова себе льстишь, — жестко заметил я. — Не нужно.
— Почему же? Давай расскажем папе, как я подстроил покушение на тебя в подъезде. Ты же уверен, что это моих рук дело? И как повидался с твоей девочкой в больнице. Она, кстати, у тебя далеко не дура, чтобы вестись на провокации. В отличие от тебя.
— Хватит! — рявкнул отец. — О каком покушении речь?
— В Игоря стреляла сумасшедшая ординаторша. Он или его друг-следак Давид Горький считают, что это покушение — моих рук дело. Это льстит, конечно, но нет. Я виделся с ординаторошей один раз. Понял только, что у нее должен быть какой-то психиатрический диагноз. Но для моего отдела ничего важного в этом деле не нашлось.
— Почему ты мне не сказал, что в Игоря стреляли? — опешил отец, потом перевел взгляд на меня. — Как вы вообще до этого дошли?
— Не имеет значения, — мотнул я головой, размышляя о словах Стаса.
Да, может, он и непричастен к покушению на меня. Но тогда эта попытка убийства становится целиком моей виной. Как и смерть матери. Я перевел взгляд на Стаса, усмехаясь. Вот же одаренный манипулятор! Давит меня тем, что лучше всего достигает цели — чувством вины.
— Это имеет значение, — возразил отец и обратился к брату: — Зачем ты навещал девушку Игоря?
— Хотел убедиться, что ей никто не врет. Как мне когда-то. — И он встретил взгляд отца злой усмешкой. — Что маме немного нужно побыть одной. Всего каких-то пятнадцать лет. Что у Игоря дар к медицине, а у меня нет никакого дара, который бы дал право быть на его месте. А ложь — она такая: никогда не знаешь, где выстрелит…
— Спасибо за разговор и за то, что ты принял меня сегодня. Я поеду, — поднялся я, игнорируя Стаса.
— Беги, Игорь, — неприязненно процедил Стас. — Ты же всегда так делаешь. Бежишь. Ни хрена не умеешь смотреть своему отражения в глаза…
— Стас! — повысил голос отец.
— Не надо, это все уже неважно, — поморщился я и перевел взгляд на брата. — Ты прав.
Мы задержали взгляды друг на друге. Я видел, что это все ни черта не приносило ему удовлетворения. Он бесился в бессильной злобе, намерено кусая себя за хвост — эта боль отвлекала его от другой, пережить которую он все еще не смог.
— Ты в любое время можешь сюда приехать. Ко мне, — поднялся отец.
Его тревожный взгляд застрял в груди очень нужным мне теплом. Я отвернулся к двери и направился к выходу, настороженно прислушиваясь. Но Стас даже не дернулся за мной. Когда-то я говорил ему, что уже не смогу исправить свою ошибку. Но он не принял моих извинений, хотя это никак не помогало ему самому. Брату было гораздо хуже. Ведь у него вообще никого не было.
А у меня все же была Яна…
Глава 18
Прошла неделя. Я свыклась с мыслью, что у меня будет ребенок. Именно так — не волчонок, а малыш. Потому что он будет прежде всего человеком. С некоторыми особенностями. Когда я думала об этом, на ум приходили сравнения с одаренными детьми, и это помогало принять ситуацию именно такой. Просто в отличие от большинства людей, я знала об особенности своего ребенка заранее.
Ива прислала мне контакты врача, у которого следовало встать на учет, и которая в любое время суток будет на связи. Но эту встречу я оттягивала. Обследования в клинике пока что вполне достаточно. Хотелось затаиться, остаться в тишине и привыкнуть к ощущению новой жизни. Ведь предстояло сказать о ребенке Игорю. Но как бы он ни отреагировал, на мое решение это не повлияет. Уже нет. Если он не готов быть со мной — его право. И я хотела
