дыбом, я чувствую руку Хейзел, и мы сплетаем пальцы. C нашего знакомства я убедилась, что женская дружба бывает очень крепкой. В школе многие девочки сторонились меня, но Хейзел совсем другая. Ее сердце распахнуто настежь для всех. Она даже способна проникнуться любовью к своей грубой и надменной матери.
– Вау, народ…
Айзек вытирает пот с шеи и бросает влажное полотенце в ревущую толпу. Рыжая девушка в первом ряду поймала его футболку три песни назад и теперь прижимает ее к себе как самое дорогое сокровище. Клубы дыма стелются по сцене и обволакивают ноги парней и инструменты.
– Атмосфера просто пушка…
– Еще! Еще! Еще!
Жаждущая толпа хочет продолжения. Больше голоса, больше эмоций. Я тоже могла бы часами стоять тут и любоваться ими.
– Вы такие ненасытные! – смеется он.
Он быстро оглядывает сцену, как будто высматривает кого-то, и когда с другой стороны внезапно появляется Картер, я настораживаюсь. Почему он там, а не со мной?
– Бомонт, вы настоящие счастливчики! – ревет Айзек в микрофон. – У нас есть абсолютно новая песня, которую мы еще ни разу не играли на публике. Мы записали ее всего две недели назад, и, поверьте, она снесет вам крышу.
Поклонники неистово топают, и у меня ощущение, что зал дрожит.
– Признаюсь, в этот раз текст написал не я… Поверьте, хотел бы я уметь так писать. Но мой талант в другом. В том, чтобы петь. А вот сочинять умеет один мой братишка. Лучше него в этом пока никого не встречал.
Айзек переглядывается с Картером, и они, ухмыляясь, кивают друг другу. Его взгляд ослепительнее всяких софитов. Он что, написал для ребят песню? И не рассказал мне? По моим губам читается немой вопрос «Почему?», и я вопросительно поднимаю руки. Мой парень прислоняется к большой стальной балке рядом и, смеясь, пожимает плечами.
– Песня называется September Sky[7]. И это розовые сопли, народ. Но поверьте мне, девчонка, которой посвящен этот трек, заслуживает каждой строчки. Скай?
Айзек ищет меня взглядом, и от его подмигивания перехватывает дыхание.
– Боже мой, Скай!
Хейзел дергает меня за плечо, а я не могу оторвать взгляд от Картера, который тоже не сводит с меня глаз. Я не перестаю смотреть, даже когда звучат первые гитарные аккорды и Айзек подходит к микрофону.
Уже после первых строк по щекам в такт песне стекают слезы. Песне о нашей истории.
Песня о друзьях. О потерянных душах, которые блуждали по вселенной без опоры, пока не нашли друг друга. О связи, о чувстве покинутости. Песня посвящена сентябрю этого года, когда мой лучший друг навсегда потерял свое сердце из-за меня.
Baby, you are my heaven
You are my pain
Baby, you are my craving
My September rain
With you I’m flying high
I will rise
and I will fall
into September Skies[8]
Нижняя губа подрагивает, и пока все взгляды в зрительном зале обращены лишь на Айзека, я вижу только Картера. Он смотрит на меня, засунув руки в карманы и скрестив ноги, а мне хочется вскочить и броситься к нему. Вот бы все в этом зале узнали, что я его.
Его любимая девочка.
Его рай.
Басы поражают в самое сердце, как и каждое слово в исполнении Айзека. Каждое слово, вышедшее из-под его пера. Сердце бешено колотится под тонким топом, волоски на руках встали дыбом еще в начале песни, а мурашки по коже уже не пройдут, я уверена.
– Это так романтично, – перекрикивает Хейзел музыку, и когда мелодия медленно стихает в заданном темпе, я громко всхлипываю. Надеюсь, кто-то снял на видео последние три минуты, чтобы я пересматривала этот момент в Сети снова и снова.
Айзек аплодирует, подняв ладони над головой, гитара болтается сбоку на ремне. Все десять тысяч зрителей поднимают руки и присоединяются к его хлопкам. Картер тоже, а ведь он прекрасно знал, что произойдет сегодня вечером.
Как только затихает последний аккорд, публика просто сходит с ума. В груди у меня танцуют миллионы бабочек. Я никогда не забуду мелодию их порхающих крыльев.
– Кто за то, чтобы автор вышел на сцену?
Айзек подзывает Картера, но тот всячески отнекивается. Ему хоть и нравится быть в центре внимания, но сейчас совсем другое дело. Тысячи людей ждут его выхода на сцену, узнав его душу в тексте песни.
– Ну, давай же, старик. Ты видел, как народ отжигал? Благодаря тебе, бро. Это твоя минута славы.
Айзек стоит посреди сцены в светло-голубом свете софитов, который наполняет зал мистической атмосферой. Картер нехотя отталкивается от стальной балки, а ударник встречает его быстрой барабанной дробью. Когда мой парень появляется рядом с Айзеком в свете прожектора, толпа снова ликует.
Как и мое сердце.
– Этот тип просто чума, народ. Я вам говорю… Он не только эту песню написал, но и целую книгу про нас.
В следующую секунду менеджер группы кидает один экземпляр Айзеку. Он без труда перехватывает его в воздухе.
– Книга про нас, прикиньте? Эта штука продается уже несколько недель. И все равно это полное безумие – держать ее в руках. Эти аплодисменты тебе, чувак!
Он прижимает книгу к груди Картера, а свободной рукой взъерошивает его шевелюру. Зал разражается овациями и радостными возгласами.
– Кому книжку?
Айзек прикладывает руку к уху, а другой протягивает микрофон к фанатам. Все ликуют.
– Осчастливь кого-нибудь, старик.
Айзек похлопывает Картера по плечу, который разглядывает книгу так, будто никогда ее не видел.
– Ладно… Хорошо, бро. Но перед этим я хотел бы кое-что сказать.
Через микрофон его томный голос завораживает еще сильнее.
– Никуда не торопись…
Айзек подмигивает нам с Хейзел, а затем оставляет Картера одного в центре внимания, хватает бутылку воды, опустошает ее и присоединяется к товарищам по группе. Картер нервно вертит микрофон в руках, но только подносит его ко рту, как мгновенно превращается в настоящего профи. Как будто он уже десятки раз выходил на большую сцену.
– Прежде всего я хочу поблагодарить группу за этот потрясающий вечер. Я побывал на сотнях концертов в родном городе, но этот превзошел все!
Толпа снова сходит с ума и радостно кричит.
– Хочу сказать пару слов о песне, которую я написал. Она называется September Sky, потому что в этом году в сентябре я впервые разглядел то, что было перед глазами все это время. Я был в Лондоне с группой, мы подписывали кучу книг и все такое. Как-то ночью я сидел на кровати, смотрел на улицу и рассматривал небо. Предупреждаю, сейчас будет кринж, – обращается он к публике.
По рядам прокатывается тихий смешок.
– Была сентябрьская ночь. На улице было холодно, потому что, будем честными, погода в Лондоне – редкостное дерьмо. В общем, я слушал, как дождь тарабанит по стеклу. Мне было одиноко, я злился и был подавлен, потому что не смог защитить единственного человека, которого всегда хотел защищать. Потому что этот человек, заменивший мне весь мир, был не со мной, и я смотрел на это мрачное небо и понимал, что оно такое унылое совсем не из-за дождя. Не из-за туч или спрятавшихся звезд, а потому, что та самая девушка была не со мной. Когда рядом правильные люди, любое небо становится прекрасным. Безоблачное голубое небо. Пасмурное. Грозовое. Всякое. И я написал песню для этого человека. Это моя лучшая подруга, сколько я себя помню, и, народ, я не преувеличиваю, это самая прекрасная девчонка в мире.
Я держу руки на сердце, чувствую мощные удары на кончиках пальцев и просто реву. Гляжу на этого удивительного мужчину, который повернулся в мою сторону и улыбается мне уголками губ.
– Мы были друзьями. Лучшими. Родственными душами. Но я всегда знал, что между нами было нечто большее, а мы себе в этом не признавались. Помню, мы постоянно говорили о свадьбе. Будь я достаточно хорош для тебя, я бы
