а затем звук её шагов затих.
Её не было некоторое время. В ванной не было часов, поэтому я не знала, который час, но мне показалось, что прошли часы. Я нашла немного ибупрофена и запила его водой, которую налила в держатель для зубной щётки. Потом я расстелила все полотенца на полу и устроила себе гнёздышко.
После полудня свет на улице стал ярче, затем потускнел. Я подумала, не звонила ли она тем психологам, пока я была в городе — забыла спросить об этом, пока мы сидели на диване, потому что мне было так плохо из-за того, что я сделала.
Наступила ночь. Мне было больно при каждом движении. Особенно сильно болело левое плечо. При виде собственного опухшего лица в зеркале я испытала жалость к себе. Я приняла ещё ибупрофена, запив его водой. Я задавалась вопросом, оправимся ли мы когда-нибудь от этого?
Это последнее, о чем я, помнится, подумала перед тем, как заснуть на полу.
* * *
Проснувшись, я увидела нависшую надо мной Джейн, моя голова откинулась назад и ударилась о бортик ванны.
Я не шевелилась, удар эхом отозвался во мне, и я заплакала. Я ничего не могла с собой поделать.
— Милая, — она сидела на полу с пакетом льда в руках. — Прости, я вышла из себя, — она приложила лёд к моему лицу. – Милая, мне так жаль.
Как и прежде, она извинялась тысячи раз. И, как и прежде, она заплакала вместе со мной, так что это сбивало с толку.
Или не сбивало с толку? Мы обе совершали ошибки и плакали из-за них. Через некоторое время она подняла меня с пола и повела вверх по лестнице, обняв за талию.
— Я приготовила тебе ванну, — сказала она.
— Который сейчас час?
— Девять.
— Ты заперла меня там на весь день.
— Я знаю, сладкая.
В ванной она помогла мне раздеться. Я могла бы сделать это сама, но хотела, чтобы она продемонстрировала свои чувства ко мне.
Она, казалось, была рада раздеть меня, а потом помогла залезть в ванну и спросила, не голодна ли я.
— Что мне тебе приготовить?
— Арахисовое масло и джем, — услышала я свой голос.
После того, как она ушла, я закрыла глаза. Я увидела, как Марк выбирается из ванны, как он падает на пол, как кровь хлещет у него из головы.
Я проигрывала это видение падающего Марка снова и снова. Печаль переполняла мне сердце. Я дотронулась до своего лица, чтобы посмотреть, будет ли больно. Было. А потом я прикоснулась к нему снова — и снова стало больно. Почему я продолжаю это делать?
Через несколько минут она появилась снова, напевая:
— Арахисовое масло и джем! И стакан молока для моей малышки.
Мне было слишком больно, чтобы улыбаться, и в этом было что-то, что мне нравилось. Невозможность притворяться, что мне хорошо.
Она присела на край ванны и протянула мне сэндвич. Я отправил его в рот, так как умирала с голоду. Я подумала, что это лучший бутерброд с арахисовым маслом и джемом, который я когда-либо ела. Жевать было больно — что-то было не так с челюстью, — но я преодолела боль, благодарная за то, что рот по-прежнему работает. Когда она протянула мне стакан холодного молока, я была на седьмом небе от счастья.
— Пальчики оближешь, — сказала она. — Ужин в ванне. Почему бы тебе не насладиться декадансом, пока я рассказываю тебе о том, что произошло после твоей маленькой вспышки гнева?
Она скрестила ноги и достала телефон из кармана халата.
— Для начала, стервятники штурмовали ворота. Слетелись целыми стаями! — она рассмеялась. — О, и тебя узнали! Прости, надо было с этого начать. Кто-то опознал тебя — как ту, кто пишет для меня книгу. Книгу, которая никогда не выйдет. Как тебе такое нравится? А сейчас будет самое интересное. Ты готова?
Я продолжала пихать сэндвич в рот, потому что вдруг она отберёт его до того, как я закончу?
— Наши друзья из Интернета откопали несколько твоих старых фоток и теперь задают вопросы. Почему литературная работница Джейн Бейли также является её двойником? И вообще, зачем Джейн Бейли двойник? Как долго мы попадались на эту удочку? Все эти её фотографии у ворот на самом деле были не её! Так где тогда настоящая Джейн Бейли? Никто не видел её с того злополучного обеда с Бри Джонс. Она мертва? Её убила та, которая пишет для неё книгу? Она убила настоящую Джейн Бейли! Офигенный заголовок для новостей, милая! Мои поздравления. Ты теперь подозреваемая!
Я подавилась сэндвичем. Она протянула мне стакан молока:
— Ты чего так торопишься с едой, убийца?
Я похлопала себя по груди. На глаза навернулись слёзы:
— Можно мне выйти из ванны, пожалуйста?
— Почему ты спрашиваешь? Делай, что хочешь, милая!
Она встала и протянула руку. Когда я взяла её и вышла из ванны на скользкий пол, я представила, как падаю.
* * *
Полчаса спустя мы уютно устроились в постели. Моя голова мирно покоилась у неё на груди, и я сказала себе, что мягкость её тела реальна. Биение её сердца под моим ухом реально. Звук её голоса реален. Когда мы были так близки, настоящие слова, которые она произносила, отходили на второй план. Когда она сказала:
— Ты разрушила нам жизни, детка, — это почему-то показалось не так уж плохо.
— Могу я получить свой телефон обратно?
— Нет. И твой ноутбук я тоже положила в сейф. Его я тебе тоже не отдам.
Почему-то это тоже показалось не так уж плохо.
— Твоё наказание ещё не окончено, — сказала она.
Джейн нуждалась в помощи, а я – в сострадании. Я молча простила её.
— Скоро весь мир будет у нас в гостях, Зара, — сказала она, обхватив рукой мой затылок.
Я решила, что на эту последнюю ночь я поверю, что тепло её тела — единственная реальность. Потому что не так чтобы я была совсем дура. Наряду с "я прощаю тебя", я также молча прощалась.
39
— Эй!
Джейн трясла меня и будила.
— Эй!
Она целовала меня в лоб.
Я открыла глаза.
— С добрым утром, — сказала она.
Затем она изложила подробности моего наказания с такими подробностями и смаком, что на секунду я почти поверила, что в
