возможно? — Казалось, княгиня вот-вот набросится на Громова, дабы выпытать его секрет.
— Однажды узнаете, ваша светлость.
— Чтобы вы ни придумали, это явный прорыв в войне. — Глаза Волконской смотрели на Громова с нескрываемым восхищением.
Я тоже не могла отделаться от мысли, что зауважала его. Стало быть, не врал он, когда обещал потеснить марево. Через час-другой, потеряв демоническую подпитку, оно начнет рассеиваться. Эта земля будет считаться освобожденной.
Я — Фёдор
Большая часть пути пролегала по Псковской губернии. Володя менял четверку на каждой станции, щедро расплачиваясь за самых свежих и выносливых коней. Тем не менее тряска в карете заняла долгих восемь дней, так как он выбирал исключительно окольные дороги, где особо не разогнаться, а вот застрять — запросто.
Из кареты меня выводили только по нужде. Для этого с нами ехали двое нанятых Володей прислужников. Они же кормили и поили меня.
Было приятно вновь очутиться в столице, но радость эту омрачала неприятная ситуация: я не знал, где Вера и что с ней, а Володя оказался вовсе не другом.
Карета остановилась возле «Зимнего». Внутрь Володя толкал меня сам, без помощи прислуги. Я не сомневался, что окажусь в Георгиевском зале, где некогда восседал отец Святослава.
Но тот провел меня совсем другим маршрутом, туда, где мне бывать не приходилось. Мы остановились перед тяжелой дверью, выполненной из заморского бука с изысканной резьбой и золотистыми вставками. Перед входом дежурили два гвардейца.
— Граф у себя? — осведомился Володя, поддерживая моё тело.
— Так точно. — Голова одного из них резко опустилась и выпрямилась. — Изволите попросить принять?
— Изволю, — самодовольно хмыкнул Володя. — Скажи графу, что прибыл Владимир Светозаров с подарком.
Гвардеец выполнил указание и вернулся.
— Его сиятельство позволяют пройти, — сказал он, показывая рукой на открытую дверь.
Володя затолкал меня внутрь просторного кабинета, где за столом с важным видом, скрестив руки на груди, сидел граф Арсений Громов. Увидев меня, тот моментально преобразился в лице: открыл рот и выпучил удивленные глаза.
— Вот и подарочек! — торжественно воскликнул Володя за моей спиной. — И можете не благодарить.
— Фёдор! — самый сладкий голос на свете донёсся до моих ушей с левой стороны кабинета.
Краем глаза я заметил там диван, но не видел сидящего. Голова не хотела поворачиваться. Но я и так понял — это Вера!
Конечно, она тут же бросилась ко мне, и я увидел её, одетую в красное бархатное платье и закованную в наручники. Но на её пути тут же возник Володя.
— Ох ты! Кто тут у нас! — воскликнул он, ухватив за плечи мою жену.
— Пусти! — закричала она. — Пусти! А не то врежу!
— ТЫ ЧТО НАТВОРИЛ?! — прогрохотал голос Громова. — ТЫ ПОЧТО ЕГО СЮДА ПРИВЕЛ?
И Вера, и Володя, тотчас обернувшись к столу, замерли. Громов тем временем уже выскочил из-за него. Лицо пылало от ярости, губы тряслись, а пальцы сжались в кулаки.
— Я думал, он нужен тебе, — не скрывая укора, произнес Володя.
Его глаза боязливо поглядывали на Веру. Будто ждал, что та выкинет какой-нибудь фантастический фокус. Что ж. Она могла.
— Ты получил четкие инструкции, что делать, если встретишь Дубравского.
— Убить?
— Именно так!
— Только посмейте! — взревела Вера.
Не мешкая более, она ухватилась за Володю и с силой отшвырнула его прочь. К несчастью, тот зацепился за меня, и мое тело повалилось в сторону Громова. Граф не преминул ухватить меня за шею, а второй рукой потянулся к прислоненному у стола мечу.
— Не смей! — завизжала Вера.
Она бросается к нам, но тут уж Володя накидывается на неё сзади, обхватывает и тут же получает сапогом по ноге.
— Ай, сука! — стонет он.
А Вера накидывается сзади, и короткая цепь наручников стискивает горло кузена.
— Оставь Фёдора, граф, или твоему прихвостню конец! — кричит она что есть мочи.
Дверь распахивается. Врываются стражи, что дежурили за ней. Они таращатся на сцену, в которой Вера угрожает Володе, а Громов — мне.
— Стойте там! — командует граф и оборачивается к Вере. — Думаешь, мне так важен этот сопляк?
Цепь на горле Володи ослабевает. Руки Веры исчезают, но тут же появляются с мечом из ножен кузена. Жена держит его как двуручный, раз уж запястья скованы.
— Ты не веришь, что я убью его? — Лезвие прижимается к горлу Володи.
— Да говорю же! Убивай! — рычит граф. Его собственный клинок поднимается, чтобы вонзиться в мою грудь.
— Не-е-ет! — истошно вопит Володя. — Не убивайте. А не то я расскажу всё.
— Что? О чем ты? — Лицо Громова морщится от недоумения, но потом его словно озаряет.
— Убей же его! — рычит он Вере.
— Говори! — командует Вера.
— Стой! — Граф с силой отшвыривает меня. Удивительно, но я не упал. Тело заваливается, и я плюхаюсь задницей на диван. Вся картина передо мной как на ладони.
Граф явно опоздал, ведь Володя уже не контролирует себя и орет во все горло:
— Он служит демонам! Он служит демонам! — Палец его нацелен на Громова.
— Что? — Вера убирает меч от Володи. Глаза ненаглядной сверлят лицо графа, чтобы понять, правда ли это?
Но гробовая тишина продлилась недолго.
— Ваше сиятельство, — доносится ошарашенный возглас со стороны двери.
— Молчать! — шипит Громов, затем поворачивается к Володе. — Идиот! Тебе дали всё! Тебе дали шанс! Даже отсеченную конечность отрастили. И где твоя благодарность? Предатель!
— Ты хотел моей смерти, — дрожащим голосом лепечет Володя.
— Я хотел ЕГО смерти. — Палец графа указывает на меня.
— Но… — Володя явно понимает, что натворил. Делает шаг назад в сторону балкона.
— А теперь придется убить и его, и её. — Громов направляет палец на Веру, которая стоит с мечом наготове. — Да и тебя тоже, сопляк!
— Что? — Володя вновь отступает.
Неожиданно за ним возникает движение, и появляется высокий костлявый мужчина. Глаза его абсолютно черны, и я понимаю: «Нет, он вовсе не мужчина. Он вообще не человек. Он — демон!».
Демон
