они взрослели, чем жили, что планировали. А теперь у каждого из них было по дыре в груди, которая показывала всему миру отсутствие жизненного важного органа. Им вырвали сердце. Одним ударом. Жёстко, чётко и без колебаний.
Даниэль обошёл диванчик вокруг, встал за моей спиной, вынул заколку, отшвырнул, собрал рассыпавшиеся волосы в хвост и потянул на себя. Я легко подалась к нему, ощутив, как мои плечи прижались к его животу.
— Я захотел тебя себе с первой секунды, как увидел, — проговорил он, укладывая руку поперёк моей груди и вцепляясь пальцами в плечо. — Хотел так сильно, как никого и никогда за свою долгую-долгую жизнь, которая в какой-то момент стала слишком скучной. Ты была такой очаровательной в своей борьбе. В своём личном восстании. И так трогательно верила, что можешь всех победить. Всех превзойти, включая бабулю, которая заставляла учиться, быть такой же, ходить с ней на охоту. Нелегко, наверное, быть школьницей днём, а по ночам превращаться в убийцу, потому что старшее поколение надумало отойти от дел? В какой-то момент она тебя сломала. Невозможно сдирать мясо с костей сопротивляющегося вампира, а потом, повязав розовые бантики, идти в школу, чтобы учить там таблицу умножения. Что-то в тебе будто бы раздвоилось, раскололось ровно напополам. Ты следовала за Чумой и верила в неё, но в то же время мечтала уничтожить этот путь, чтобы другие не были вынуждены проходить по нему также, как когда-то прошла ты. И в твоей смышлёной головке сложилась простая мысль: если не будет Совета — не будет и Чумы. Эти две силы взаимосвязаны.
— Ты ошибаешься, — всё, что я смогла выдохнуть, чутко прислушиваясь.
— Правда? Я наблюдал за тобой. Я так хотел увидеть, какой же ты вырастешь. А ты хотела свободы. Потом хотела мести, как настоящая Чума. А потом захотела победы. Победа невозможна без сторонников, верно? И ты начала думать, как создать армию. Отдам тебе должное, моя сладость, найти потерянных ягуаретт и вынудить их принести тебе клятву верности на крови было неплохой идеей. У тебя появились подвластные животные ещё до того, как до этого додумались принцы Небесного царства. Но теперь твои сторонники мертвы, и что ты будешь с этим делать?
Его пальцы сжали моё лицо, причиняя боль щекам, и развернули. Вторым поцелуем он мгновенно забрал то немногое, что ещё у меня оставалось, показав, что первый был ещё нежностью и проявлением любви. Потому что второй был лишён даже намёка на возможную мягкость и ласку. Только концентрированная власть.
Если бы не его руки, я бы сползла вниз подобно музе и разлеглась ещё вольготнее, чем до этого она. Когда сознание начало ускользать, решив, что дальше придётся как-нибудь справляться без него, губы Даниэля на мгновение придвинулись ещё плотнее, будто одними этими губами он мог удержать меня. Возможно, мог, но сжалился. И отстранился. Сквозь набежавшую серую пелену я увидела его лицо и поняла, что даже сейчас он сдержан, пытаясь контролировать всю ту бурю, которая владела им и которую я видела за золотистыми глазами. Его желание, его отчаяние, его грусть и гнев, его одержимость — всё это скрутилось в один клубок.
— Ты ничего не сможешь с этим сделать, — он будто бы ответил на мой невысказанный вопрос. Тяжело, с придыханием, которое коснулось моей щеки горячим ветром, властвующим ночью в пустыне.
И с удивлением оглядел меня.
— Я ожидал чуть более яркой реакции на это, — он кивнул на гору тел.
— Не обязательно было их убивать…, — дрожащей рукой я прикоснулась ко лбу.
— Мне не нужны ягуары, которые подчиняются не мне. Тебе они тоже больше не нужны. Нужно было делать ставку на Макса и Гришу, с ними у тебя имелся шанс победить. На самом деле, это не я, это ты их убила, — изящным взмахом руки он указал на убитых ягуаретт, тех самых, которых я искала и нашла когда-то очень давно. — Не следовало просить их приносить клятву. Ты старалась их защитить. Присматривала, держа на расстоянии, чтобы никто не догадался. Но ты ошиблась. Я ощутил их связь с тобой ещё тогда, в подворотне возле дома твоей подружки. А потом ощутил её повторно в клубе Макса.
Он взял со стола мой недопитый бокал, и сделал глоток.
— Кто ты? — тяжело выдохнула я.
Выгнувшись в полуобороте, Даниэль посмотрел на меня с насмешкой.
— Подумай, — предложил он.
Глава 30
— У меня ни единого варианта, — призналась я.
— А как же история про двух братьев? Неужто уже позабыла?
— Нет, — уверенно прохрипела я. — Ты не один из них.
— Уверена? Но почему же?
— Потому что ты каким-то образом прознал о моих поисках Ягуара. И пытаешься прикинуться им. Но ты — не он.
— Да? — Дэни склонился ко мне, уперев руки в диван по обе стороны. — Но ты же так старалась, чтобы все решили, будто это я. Зачем? Надеялась, что меня убьют?
Его глаза замерцали от гнева, а челюсти сжались сильнее. Он контролировал себя так, как никто другой, и всё же, едва удерживался на краю.
С силой оттолкнувшись, он отошёл, не желая смотреть на меня.
— Ах! А ведь какая чудная история! — театрально провозгласил оборотень для благодарных слушателей, зная, что никто не посмеет его прервать. Все будут слушать, хотят они этого или нет. — Один брат изгнал другого из-за козней коварной жрицы, которая вскоре была замучена пытками! Разве не прелесть? Потом случилась война нового времени против старого миропорядка, породившая волну миграции. Твои предки тоже покинули прежние владения и отправились на поиск новых земель. Прежняя цивилизация умерла. На самом деле, ничего необычного, у всех цивилизаций и культур есть срок годности, эта, — он обвёл руками клуб, — тоже когда-нибудь умрёт. Возможно, даже скорее, чем нам кажется. Но! В руках у новой власти оказалось старое зеркало, сотворённое одной волшебницей… Кем бишь она тебе приходилась? Да неважно! Зеркало было украдено, после утеряно. Успело сменить нескольких владельцев, прежде чем в нём поселилась кровожадная тварь. К тому моменту штуковиной уже владел Совет. Совет, который всегда был не тем, чем казался… А! Вот и они! Наши почётные гости!
И он с широко разведёнными, будто для дружеских объятий руками поприветствовал… Розу.
Девушка смело ступила в полутёмный, подсвеченный редким неоном зал, осветительные софиты в котором перестали прыгать и поддерживать желание скакать под музыку егозой. Лучи больше не мигали и не моргали в такт битам, они развернулись в одном направлении, создавая импровизированную сцену и подсвечивая конкретно то место, где были
