день выходит! Да ещё девку свою сюда без моего позволения приволок! Лешего прогневал! Думаешь, мне с ним воевать надо?
– Так давай я тебе сегодня всё, что угодно выполню! – выпалил Вадим.
– И дальше что? – Тихомира скрестила руки на груди. – Ты так и так мне должен последний день доделать! Выбора у тебя всё равно никакого нет! А потом что? Приведешь мне сюда вторую сестру, чтобы я эту воскресила? Сделаешь это?
Вадим испуганно уставился на Тихомиру, невольно потирая раненую руку и чувствуя все неровности на поврежденной коже. Никогда он не сможет такое сотворить. Неужели и правда нет другого выхода? Либо Мила, либо другая из сестер. Вадим покосился на труп девочки. Он уже остыл и закоченел в сидячем положении у дерева. Есения бы точно согласилась с ним пойти, он бы мог обмануть её, увести, а потом…
– А жить с этим сможешь потом? – строго спросила ведьма, заставив его вздрогнуть.
– Я и с этим жить не смогу, – сдавленно ответил Вадим, сжимая свою руку до боли.
Что же ему теперь делать? Теперь его сделка с ведьмой смысла никакого не имеет. Не смог он на хорошее желание себе заработать.
– Отнеси свою сестру пока в дом, а то её тут звери дикие быстро учуют, – скомандовала Тихомира, одернув Вадима. – Расправишься с делами, и отнесешь её в деревню.
Вадим уставился на Тихомиру и нахмурился. Она хочет, чтобы он оставил это как есть? То есть он сейчас поработает, она ему маленькое желание исполнит, а он пойдет назад в деревню с трупом сестры на руках? Как она себе такое представляет?
– Ничего не поделаешь, – продолжила Тихомира. – Люди все умирают. Всякое случается. А коли хотел, чтобы она жива осталась, так не ко мне тащил бы, а к родителям своим, может, они и успели бы что-то сделать. Да и не ты в смерти её виноват, тебе то чего опасаться?
– Да плевать отцу будет, кто виноват, – сипло сказал Вадим, понимая, что в сущности она права.
Он сам виноват. Сглупил. Испугался гнева отца и матери. Он думал, что Тихомира поможет, уверен был почему-то что не откажет она. Последняя надежда. А она отказала. Слишком уж он бесполезным оказался для неё. Кто бы знал, что это произойдет, может, тогда Вадим и старался бы лучше, не был бы таким беспечным. Он был настолько потерян, что вообще не хотел верить в то, что это всё реально происходит, но боль напоминала ему, что он не спит.
– Вадим, – мягко окликнула его ведьма.
Он поднял на неё взгляд. Не болезный и не ирод, а просто Вадим…
– Пойдем, тебя дела ждут, – сказала она.
Дела. Какой теперь от них смысл? Тем не менее, Вадим всё равно наклонился и поднял Милу с земли. Его тело двигалось как-то само собой, ему даже не тяжело было. Тело младшей сестры оказалось на удивление легким, чего он не осознавал, пока таскал по лесу в поисках помощи. Тихомира провела его в дом, открывая перед ним двери, и позволила занести девочку в одну из комнат, где у неё стояла скамейка и прялка. Вадим неуклюже положил тело Милы на скамью и отошел. Наверное, он должен сейчас плакать, убиваться, желать Дарине смерти за всё это, но у него внутри была только пустота.
– Идем, – ведьма осторожно утянула его прочь из комнаты.
Вадиму было плевать, куда она его ведет. Все мысли в одну секунду растворились в воздухе, а происходящее стало казаться бессмысленным. Тихомира, кажется, что-то говорила, видимо, объясняла задание, выводя его на улицу, но он её едва ли слушал. Он всё представлял, как вернется домой с мертвой сестрой на руках. Что он им скажет? Что они ответят? Мать расплачется, сестры, наверняка тоже, а отец… Наверное, он ударит. И будет избивать Вадима до тех пор, пока сын не перестанет дышать. Стоян точно не будет ничего слушать.
– Понял? – Тихомира грубо всучила ему в руки корзинку.
– Нет, – честно ответил Вадим, не боясь уже даже гнева ведьмы.
– Просто собери мне грибов, – вздохнула она и покачала головой. – Любых. Каких найдешь. Хоть ядовитых. Всякие пригодятся. Услышал теперь?
– Да, – Вадим шагнул к лесу, слабо отдавая себе отчет в том, что делает.
Но Тихомира его не окликнула, не попыталась проводить, не отругала за невнимательность. Вадим вошел в лес и окинул землю взглядом. Из-под старых опавших ещё в прошлом году листьев кое-где выглядывали разноцветные сыроежки. На пне неподалеку росли поганки, а из-за ближайшего дерева выглядывала шляпка яркого мухомора. Вадим стал собирать их, даже не обращая внимания на свой вид. Руки были покрыты засохшей кровью, как и разорванная рубашка. Возможно, кровь была и у него на лице, но сейчас это не имело абсолютно никакого значения. Он ничего не может сделать, никак уже не исправит произошедшее. Даже если он пойдет и прикончит Дарину, положение это никак не поправит. Бессмысленно и бесполезно о подобном думать. Стоило раньше понять, что такому как он Тихомира помогать не собирается. Она и правда потратила на него слишком много времени, пытаясь заставить работать, а он ленился и старался работать медленнее, мечтая только о том, чтобы занятие досталось легким.
Вадим опустился на колени перед пнём с поганками и принялся рвать их и складывать в корзину. С каждым сорванным грибом, Вадим осознавал, что в деревню ему вообще не желательно возвращаться. Что же тогда ему сделать? Может, как и Бажен, пожелает себе коня? Хоть какого-то, не обязательно красивого и здорового. Уедет куда-нибудь далеко, а потом… Что потом? Он ничего не умеет делать, от него никакой пользы, так что работу найти нигде не сможет. Не сможет и в дружину устроится – слишком он слаб, такого как он туда не возьмут. Вадим отправился за следующим грибом, зачем-то вспоминая вчерашнюю сказку. Зачем он вообще родился на этот свет? Его тут и быть не должно. Не было бы его, тогда и Мила была бы жива. Вадим остановился на краю крутого оврага и заглянул вниз. Трудно было сказать растут ли там грибы внизу, а безопасного спуска нигде не было. Вадим схватился за ближайшее дерево и слегка нагнулся над краем оврага. Не для того, чтобы лучше увидеть, что там. Нет. Он сделал это просто так. Свернет ли он шею, если упадет отсюда? А ведь если подумать хорошенько, то их с Милой наверняка сейчас ищут. Ладно он домой не вернулся, но ведь и она тоже!
Вадим завис над обрывом, представляя то, как тревожится мать, как
