class="p1">Несколько ударов сердца они просто смотрели друг на друга. Он видел смущение в её бездонных глазах, и, и даже страх, но в них была и решимость. Она выбрала и не сомневалась в этом выборе. И ждала теперь нетерпеливо, что сделает он.
А вот Андрей никак не мог поверить, что не ослышался, что всё это не сон. Даже сейчас не мог, когда она так близко, так невыносимо близко.
Он поднял руку, словно убедиться хотел, что это ему не чудится, провёл осторожно по влажным шёлковым локонам, по гладкой щеке… Она потянулась к его ладони, как кошка, даже глаза чуть прикрыла на мгновение. Андрей словно со стороны видел, как его рука плавно двинулась дальше, вцепилась в кружево платья, которое царевна до сих пор прижимала к груди, отшвырнула в сторону.
Он шагнул ещё ближе… Всего на полшага. Но теперь Андрей при каждом глубоком вдохе почти касался её роскошной груди.
— Дель… — шепнул он, склоняясь к её шее.
И в тот миг, когда губы дотронулись до нежной кожи за ушком, тела соприкоснулись, и россыпь мурашек пробежала по спине. Руки мгновенно оплели её, прижимая крепко, блуждая по прогнувшейся ему навстречу спине, зарываясь в шёлк волос, бесстыдно спускаясь всё ниже, к манящей плавной линии бёдер.
Замёрзшая, дрожащая… О, он знает, как её согреть! Нежная, драгоценная, желанная…
ЕГО ЦАРЕВНА, ЕГО СКАЗКА, ЕГО… ЛЮБОВЬ.
Любовь, любовь… Самая настоящая. В этом нет никаких сомнений.
Андрей отстранился на миг, заглянул снова в глаза — сейчас там было столько огня, зовущего, как тёплый свет окон в ненастную зимнюю ночь. Говорить уже ничего не требовалось. Они и так понимали всё друг про друга.
И Беркутов выдохнул облегчённо, позволив наконец себе то, за что даже в мечтах и снах мысленно бил себя по рукам. Больше не сдерживаясь, впился в её губы жадно, счастливый как никогда от того, что она сразу же ответила. Делия прильнула к нему страстно, будто тоже давно этого ждала, обняла за плечи, лаская шею, ероша волосы, откликаясь чуть слышными стонами на его ласки.
Андрей согрелся мгновенно. От её близости даже жарко стало. Солнце горело в груди, да так ярко, что в горле першило и непозволительно щипало глаза. И ещё пробуждалось внутри что-то истинно мужское, мощное, древнее, первозданное, вечное, как сама жизнь.
— Деля, Деля моя… Милая… — шептал он сквозь поцелуи. — Волшебная моя… Любимая…
Подхватил резко, прижал спиной к потеплевшей печи, целуя без конца, будто съесть хотел. Оголодал серый волк в лесу… Берегись, царевна — залюбит теперь, замучит бесконечными ласками!
По сравнению с ней, сам себе казался таким большим, грубым, неотёсанным, а она в его руках, как птичка маленькая, хрупкая. И такая красивая, что от восторга задохнуться можно.
Нежная, трепетная, гибкая… Кожа молочная, сладкая — истинное лакомство, как та самая сгущенка, которую она так любит. А эта грудь, полная, налившаяся, тяжёлая, упругая, порозовевшая, так и манит губами коснуться, пальцами сжать. Эти бедра, совершеннее которых просто не бывает, которые так хочется развести и втиснуться ещё ближе, ещё теснее. А ноги… Разве бывают у обычных женщин такие ноги? Он готов их целовать, стоя перед ней на коленях!
— Андрей… Желанный мой… — жаркий шёпот опалил висок.
Беркут подхватил её на руки и понёс, будто невесту, на широкие деревянные нары, укрытые блеклым старым одеялом. Но сейчас для них это была лучшая постель, о которой можно только мечтать.
* * *
Рыба заскворчала на закопчённой гнутой сковороде, и Андрей, посмеиваясь сам над собой, шикнул на неё, как на живое существо — тише мол, разбудишь! Он возился с будущим завтраком, а сам то и дело поглядывал на свою спящую царевну. И при каждом таком взгляде не шипеть на рыбу хотелось, а петь в голос, на весь лес, петь что-нибудь глупое, красивое, звенящее, про любовь и счастье, разумеется.
Один мимолётный взгляд, и губы сами по себе складывались в улыбку. А сердце сбивалось с привычного ритма.
Это была сказочная ночь, сказочная ночь со сказочной царевной, но Беркутов был уверен, что и это утро будет сказочным, и новый день… И вообще, пока она рядом, сказка больше никогда не закончится.
Память никак не отпускала всё, что было между ними ночью, смаковала жаркие подробности, перелистывала страницы этой невероятной истории, любовалась каждым моментом. И от воспоминаний о том, как она стонала и всхлипывала, откликаясь на ласки, как шептала горячо его имя, как обвивала ногами его бедра, как впивалась в плечи, от этих воспоминаний его снова накрывало горячей волной возбуждения, и хотелось разбудить свою волшебную красавицу и начать всё заново.
Никогда прежде у Андрея таких ночей не бывало. С Верой всё было… хоть и жарко, но просто, обыденно.
А вот сегодня всё случилось как-то совсем по-другому. Делия сочетала в себе несочетаемое. Скромность, непосредственность и некая наивность, присущие ей обычно, ночью выливались в то, что она без всякого стеснения открывалась любви. Делия не боялась показать, как ей хорошо с ним, и сама стремилась ответить тем же — подарить настоящее наслаждение. Её руки и губы без всякого смущения исследовали его тело, истязая самыми прекрасными пытками на свете. Для неё с любимым наедине не существовало ничего стыдного или неприличного.
И сам Андрей, откликаясь на эту чистую искреннюю страсть, позволял себе то, что никогда бы не позволил с какой-то другой женщиной. Всё-таки ночь с той, которую любишь, это совсем другая история. Наверное, он никогда ещё не был так счастлив, счастлив от одной только мысли, что вот теперь она по-настоящему стала его царевной.
Ночью он проснулся, выбрался осторожно из плена нежных рук, боясь разбудить уснувшую у него на плече Делию. Вспомнилось, что мокрую одежду они так и бросили, как попало. Андрей подкинул в печь дров, чтобы хватило до утра. Развесил вещи сушиться. И нырнул обратно под одеяло к своей любимой. Та спала крепко, даже не слышала его шагов по дому, и улыбалась безмятежно, как ребёнок.
Когда рассвело, Беркутов снова выбрался из постели. Теперь уже окончательно. Выпускать из своих объятий нежную, сладко пахнущую, тепленькую Делию совсем не хотелось… Но пора было вспомнить про реальность — охота на них ещё не закончилась, надо позавтракать и уходить прочь от озера. Иначе сказка может оборваться резко и страшно. А этого Андрею вовсе не хотелось.
Ледяная горная река сыграла им на руку — значительно сократила дорогу. Теперь, если обойдётся без непредвиденных происшествий, до Висячего камня оставалось пару суток
