стала раздеваться. Всё равно скоро уходить.
Вечер надвигался неумолимо. Вместе с ним нарастала нервозность. Постепенно переходя в панику.
Может, просто никуда не ходить? Но тогда по законам я признаюсь «негодной» сразу. Хоть умри, да приди на смотр – об этом все девки знают.
Так что я собрала мужество в кулак и направилась в комнату бабушки, в которую теперь заходила редко. Опустилась на колени перед старым, деревянным, окованным медными пластинами сундуком в углу. Когда-то он был расписан цветами, теперь они выцвели и грустно подмигивали мне облетевшими лепестками.
Любовно смахнула пыль рукавом.
Скрипнула крышкой.
Рылась не долго. Очень скоро они попались мне на глаза, призывно посверкивая тусклым блеском.
Брачные браслеты.
Я вытащила их наружу, привычно взвесила на ладони. Тяжёлые. При всей обманчивой внешней лёгкости.
Совсем простой серебристый металл, без единого украшения. Ни драгоценных камней, ни чеканки.
Женский – тонкий, мужской – широкий.
Вспомнилось, как накануне своего восемнадцатилетия ходила покупать. Бабушка тогда расхворалась поясницей, со мной не пошла. Дедуля занят был со скотиной. У нас тогда ещё была жива коза. Пришлось идти самой.
Денег мне могли дать совсем мало. Я заранее переживала, потому что знала, как много зависит от этих браслетов. Совсем скоро должен был состояться мой первый Праздник женихов. Волновалась ужасно.
Мастер – коренастый мужик с красным лицом и широкими натруженными ладонями – посмотрел на меня угрюмо. Понял сразу, что с меня навару не получишь. Но дело своё знал хорошо, и по привычке стал выкладывать на прилавок передо мной браслеты. Расхваливая каждый из них и подробно рассказывая обо всех достоинствах вещицы.
Узорчатые, с самоцветами, чернью, перегородчатой эмалью… попадались даже серебряные. Золотые мне показывать не стал, такие делались строго на заказ. Я была уверена, что у старшей дочки Первого охотника, моей одногодки, будет такой.
Стояла, зажав два медяка в кулаке, и кусала губы.
- Скажи уже начистоту, сколько у тебя? – буркнул мастер.
Насупил брови, когда услышал.
И отправил рыться в мусоре, который никто не выбирал много лет. Скопился у него такой, как у всякого уважающего себя мастера, что убирает с глаз долой неходовой товар.
Я долго растерянно вынимала из большой деревянной шкатулки то один, то другой браслет… какие-то погнутые, какие-то с царапинами, какие-то уродливо аляпистые… и не могла представить на своей руке ни одного из них.
А потом камушек потеплел у меня на груди.
И два металлических обода без единого украшения, из металла даже на вид ужасно старого и потертого, прыгнули мне в руки будто сами.
Когда я показала мастеру, что выбрала, он долго хмурил брови и шевелил губами, припоминая.
- Странно… даже не помню, как это ко мне попало. Это совершенно точно не моя работа. Я такого убожества не делаю.
Он взял один обруч, покрутил в пальцах.
- Наверное, от предыдущих мастеров осталось. Кто знает, сколько времени эта дрянь тут провалялась… а знаешь, что? Забирай бесплатно, если хочешь!
Я просияла и выхватила браслеты у него из рук, прижала оба к груди. Я уже представляла радость бабули, когда я верну ей медяки неистраченными.
- Но ты же знаешь, девушка, что на красоту и богатство браслета в первую очередь смотрят родители жениха? – добавил он, косясь на меня с сочувствием.
Я всё понимала. И грустно улыбнулась в ответ.
- Да. По моему браслету сразу будет видно, кто я. Бесприданница. Нищая невеста. Но ведь это так и есть.
Кузнец проговорил, окидывая меня внимательным взглядом:
- Значит, через четыре года…
Я испугалась.
И поскорее убежала из кузницы.
Да. Через четыре года, если меня никто не выберет, я стану бесправной рабыней. На меня сможет претендовать любой, как на вещь. Даже этот кузнец. Но вряд ли он успеет… раньше Ципиона.
Я вздрогнула, увидев его фигуру в дальнем конце улицы. Как всегда, в окружении девушек. Заливисто смеются каким-то его словам. Вот уж у кого на каждом празднике отбоя нет от браслетов – самых красивых, самых драгоценных. Но он почему-то ни один не берёт.
Ципион уловил мой взгляд и повернул голову, сощурил черные глаза.
Я отшатнулась, спряталась в переулок. Переждала полминуты, успокаивая дыхание – и рванула огородами наискосок домой.
А вечером выплёскивала бабуле в колени своё горе, свою глупую сиротскую тоску, и она гладила меня по волосам и причитала:
- Ничего. Ничего. У тебя целых четыре праздника впереди, дитя! Не может быть, чтобы никто не полюбил такую славную и милую девочку, как ты.
В тот момент как раз вошёл дедушка Жион.
Сказал, сдохла наша коза.
И они замолчали оба. Я знала, о чём думают. О чём все они думают.
Это я виновата. Мое проклятие. Вокруг меня постоянно что-то ломается, портится, приходит в негодность…
Но добрые ладони снова гладят по волосам. И на душе становится чуточку легче.
…Я очнулась от тяжких воспоминаний.
Поднесла руки к губам, подышала на браслеты, согревая холодный металл.
Потом вспомнила, как мои пальцы грел тот странный незнакомец, и смутилась.
О чём только думаю…
Сегодня последний вечер моей свободы. А я мечтаю снова встретиться с этим мужчиной с такими горячими и добрыми ладонями.
==
Дорогие читатели! Если вдруг вы не знали, то в этом цикле у меня есть еще две книги. Они завершены и могут читаться отдельно.
История родителей Бьёрна: "Невидимый друг" (ссылка кликабельна!))
Вторая книга по тому же миру (все читаются полностью самостоятельно!): "Невидимый враг" (ссылка кликабельна!))
Анна Снегова. Невидимый друг.
Рассказы о Невидимых я считала чушью, глупыми баснями. Эти суровые воины, жители горных долин, просто наводят страху на изнеженных обитателей побережья. Вот им и приписывают колдовскую силу – так
