Лагно вздрогнул, когда она подняла на него свои глаза — такими они были большими и бездонными с затаившимися в глубине горем и усталостью, благодарностью и надеждой.
— Спасибо, Игорь Константинович! — тихо произнесла она, опустившись на краешек стула.
— За что же, Господи? — полковник неожиданно поймал себя на том, что его интерес к молодой вдове не ограничивается профессиональным любопытством, жалостью и сочувствием. Вопрос прозвучал риторически, и Лагно продолжил: — Вы… поудобнее садитесь. Давайте-ка вот в кресло. Чай, кофе? Может, коньяк?
— Знаете, — с некоторым смущением ответила Виниченко, — не откажусь от кофе и коньяка: хожу как сомнамбула в последние дни. Голова словно чугунная. Не думала, что это разобьет до такой степени…
— Я понимаю, Елена Витальевна. Прошу принять мои соболезнования.
Полковник достал из сейфа початую бутылку «Двина», рассыпал в чашки по ложке растворимого «Чибо», кинул по два кусочка сахара из управленческого «руководящего пайка», поставил кипятиться воду.
— Итак, делом я заинтересовался, — сказал, усаживаясь напротив посетительницы. — Будьте добры, изложите все поподробнее.
Виниченко кивнула. Помолчала, собираясь с мыслями. И начала рассказывать.
…После развала союзной системы энергетического машиностроения южнороссийский завод «Спецкабель» долгое время находился в «подвешенном» состоянии, пока в российской столице не образовалась «подобравшая» подобные предприятия акционерная корпорация «Энергетические силовые установки». Руководили ею толковые люди, которые в нынешний «беспредельный» период смогли обеспечить фактически всем заводам корпорации выгодные заказы на изготовление, поставку, монтаж и последующее обслуживание узлов и агрегатов для небольших, местного значения, а также мобильных значительной мощности электростанций. Заключены контракты с Китаем, Индией, Ираном, Ираком. Кое-где уже идет строительство, требующее присутствия специалистов ЭСУ. Частично выполняется и оборонный заказ.
И вот, как только широко развернулись работы, на руководство некоторых заводов корпорации начались «наезды» бандитских групп. С единственным требованием — передать в собственность этим «бригадам» контрольные пакеты акций. Помимо легших на плечи ЭСУ забот об усилении мер безопасности руководителей предприятий и членов их семей, охраны экологически опасных объектов корпорации (а «бандюки» намекали даже на возможность «рвануть» кое-какие заводы в случае отказа), появилась необходимость заниматься разгадыванием смысла абсурдных требований: действительно, что общего у бандитских интересов получения скорых и бешеных прибылей с кропотливой работой по реализации заказов, скажем, «Спецэлектростроем» — ведь это не рэкет, не игорный бизнес?..
Участь сия постигла и «Спецкабель», на котором усилиями Олега Виниченко, входившего в руководство предприятия еще с советских времен, работа кипела, а зарплата, пусть не самая высокая, регулярно выплачивалась. Директор завода, честный мужик, назначенный советом директоров корпорации, тоже немало способствовал этому, но под напором местной преступной группировки все же спасовал: согласился на продажу контрольного пакета бандитам, фактически — на дезорганизацию работы «Спецкабеля» со всеми вытекающими последствиями. Произошло это после того, как неизвестными был зверски избит его сын.
Олег же Виниченко категорически воспротивился изменению состава акционеров. Сам пошел на встречу с главарем «наезжающей» на завод группировки, неким Слоном, попытался потолковать по-человечески. И был поражен, будто громом, циничной откровенностью своего «визави»! Тот поведал, что «бригада» выполняет заказ неких зарубежных фирм — конкурентов ЭСУ, не заинтересованных в расширении ареала деятельности корпорации, более того, заинтересованных в максимальном его сокращении и поэтому скупающих акции через подставные российские фирмы. «Нам обещаны большие «бабки», кореш, — сказал Слон. — И мы их отработаем».
После этого в адрес Олега начались угрозы. Но вскоре прекратились. «Наезжающие» взяли странную паузу. Однако по всему чувствовалось: должно что-то произойти. И вот…
— Да-а! — озадаченно выдохнул Лагно, выслушав вдову Виниченко. — Ох, как трудно тут что-то комментировать!..
Покачал головой. Поднялся с кресла, прошелся по кабинету из угла в угол.
— Людям, реально способным в наше, извините, паскудное время сделать что-то полезное для страны, просто указывают на их место. Так сказать, у параши… А ведь эта парадоксальная бесцеремонность Слона обоснована чем-то большим, чем «огромные бабки»!
Виниченко усмехнулась:
— Мне это было ясно с самого начала. В администрации области у Олега есть… был друг. И Олег советовался с ним. Так тот сказал: лучше, мол, продай. Потому как лоб расшибешь, пытаясь одолеть цепочку, на одном конце которой местные «бандюки», на другом — люди из Госкомимущества и правительственных структур, а между ними — не последние лица в областной администрации, регулярно подчеркивающие свою преданность курсу реформ и лично президенту. Вот так!.. — Она замолчала.
— Ну, тут все понятно… — задумчиво пробормотал полковник. — Зарубежные фирмы хорошо проплачивают, так сказать, сквозным образом, возможность перепрофилирования, а то и приостановки деятельности предприятий-конкурентов… Скажите, каков был характер угроз вашему мужу?
Виниченко все же не совладала с собой. Губы ее задрожали, глаза подернулись ледком выступивших слез.
— Я… я точно не знаю… Извините… — она достала из сумочки платок, промокнула уголки глаз. — Олег… он до последнего момента мне не рассказывал — не хотел расстраивать. Потом… потом обрисовал… в общих чертах. Но последний раз… самый последний раз… я сама слышала: сняла осторожно трубку параллельного на кухне. Они сказали: нам, мол, надоела возня милицейских и прокурорских расследований вокруг трупов глупых, несговорчивых людей. Из-за нее идут волны резонанса в прессе, излишне «возбухают» патриоты. Именно так и выразились. А дальше: ты, мол, парень, не строй иллюзий по поводу своей громкой героической смерти. Все произойдет тихо и бесследно. Ты просто умрешь. Если, конечно, не передумаешь…
— Как-как? — встрепенулся Лагно. — Тихо и бесследно?!
— Да… а что? — подняла на него свои красивые встревоженные глаза посетительница.
— Скажите… вы первой обнаружили… — Лагно ушел от ответа и замялся, изыскивая поделикатнее синоним слову «тело».
— Я понимаю, Игорь Константинович, — тихо произнесла Виниченко. — Когда я вернулась из булочной, у Олега пульс уже не прощупывался. Он лежал навзничь на диване. В своем кабинете.
— Значит, инфаркт… Обширный… Вас поразило только совпадение этого факта с угрозами вашему супругу?
— Не только! В том-то и дело, что не только! На лице Олега… мертвого… застыла маска ужаса… дикого страха… — ее губы опять задрожали.
Полковник поднялся, налил в рюмку вдовы еще «Двина», подал ей.
— Выпейте… Лена! Выпейте… и постарайтесь успокоиться, — Лагно не узнавал своего голоса. — Я… мы… все, что можем… мы сделаем. Обещаю. Только одна просьба: о нашем с вами разговоре… — Он, наклонившись к Елене, приложил палец к губам.
— Я понимаю, — кивнула Виниченко.
Она поставила рюмку на стол. Руки ее чуть подрагивали, лицо порозовело.
— Все будет сохранено в тайне… товарищ полковник!
Вдова так по-детски выразила готовность конспирироваться, что Лагно не выдержал, улыбнулся. Получилось — ей. Ободряюще.
ПОХИЩЕНИЕ
Оперуполномоченный уголовного розыска муниципального отдела милиции терял терпение.
— Стоп-стоп-стоп, сначала давайте! Вы пришли в милицию, или как?
Кузьма
