даже круче: это капуста поженилась с куриным яйцом, у них народились детки, а потом они взяли все здесь и перемёрли. Или нет, на самом деле не все. Одна детка выжила, выросла в громадное капустное яйцо — и вот оно, это яйцо, и испортило воздух. Нет, опять не так. На самом деле кто-то тут у вас нафунял, а его бздох ожил и превратился в страшного фунячного монстра, который стал пускать вонючие газы и сейчас доконает ими бедную птичку, которой и без того здорово досталось.
С каждой следующей версией мы с Кенни всё сильнее заходились смехом.
А потом в дверях появилась Дженни.
— Боже мой! — воскликнула она. — Как же глаза ест! Мне срочно нужен костюм, в котором на атомных станциях ликвидируют аварии.
— Это и есть его секрет, — сквозь смех выдавил из себя Кенни. — Он про то, что у Ники внутри. Про то, что у него в заднице живёт скунс.
Мы расхохотались уже все вчетвером.
6
Как ни странно, Кенни не ошибался.
У меня был секрет, и Тихий Смертоносный Дракон не имел к нему никакого отношения.
Однажды я видел по телику передачу про ос, которые откладывают яйца в гусениц. Внутри гусеницы из яйца выводится крошечная белая личинка, она растёт, поедая гусеницу изнутри, пока не съест её всю, и тогда гусеница погибает, а из её шкурки вылезает новенькая оса. Пока ещё жива, гусеница рабски подчинена сидящей в ней осе и даже питаться продолжает только ради того, чтобы из неё в конце концов вылупилась оса.
Вот и мой секрет тоже сидел во мне, распирал меня изнутри и дожидался момента, чтобы выйти наружу.
На словах это похоже на фильм ужасов, но у меня на самом деле всё было совсем не так, как в кино. Ну или не совсем так. Да, меня подтрясывало и разбирал страх. Но в хорошем смысле, если можно так сказать.
До школы было двадцать минут хода. Всю дорогу я каждый миг чувствовал, что несу в себе свой секрет. Сегодня он был не как оса в гусенице, а скорее как с конфетой, которая наполняет сладостью весь рот, и тебе от этого дико здорово, но полному счастью мешает мысль, что рано или поздно конфета кончится.
У задних ворот школьного двора кучковались те же, что и всегда. В седьмом и восьмом классе я жутко их боялся, но последний год стал относиться спокойнее. Кое-кто из них и теперь любил сказать какую-нибудь гадость про Кенни или про нашу маму, но их наезды меня уже больше почти не обижали. Внутри я стал сильнее.
Беда в том, что кроме внутренней силы бывает нужна и обычная физическая.
Трое встали в воротах, перегородив мне путь. Все они были из десятого класса. Двое — туповатые громилы. День ещё только начинался, а вид у них уже был раздрызганный: рубашки поверх штанов, галстуки распущены. Дженни всегда следила, чтобы мы с Кенни уходили в школу в опрятном виде, и не важно, что хватало его ненадолго.
У одного из громил в руке была сигарета. Он затягивался ею так, чтобы быть похожим на серьёзных парней, которые выходят покурить из паба.
Третий из компании был невысок ростом, темноволос и аккуратно одет. Его чёрные глаза не улыбались даже тогда, когда он весь сотрясался от хохота. Его звали Пит Станхоуп, но все называли его Станно.
— Привет, Николас, — до невозможности дружелюбно поздоровался он. — Как там дела у твоего малыша? — Он имел в виду Кенни.
— Нормально, — ответил я и постарался побыстрее пройти в школьный двор, но громилы меня не пустили.
— Как ему в новой школе?
Я думаю, Станно собирался ещё немного поизображать дружелюбие, но один из его гамадрилов не удержался и хихикнул. Тут все трое заржали, а Станно выкрикнул сквозь смех: «В специальной школе, ведь он сам такой специальный!» После этого они принялись изображать из себя сумасшедших, тупо мычать и раскачиваться из стороны в сторону, размахивая перед собой руками.
Я уже хотел было растолкать их и пройти, когда у меня за спиной раздался голос:
— Смешно. Очень смешно. А ещё смешнее будет, когда я расскажу маме с папой, по каким сайтам ты лазаешь.
Я обернулся и увидел Сару Станхоуп, сестру Станно. Она, как и я, училась в девятом классе. Внешне Сара была похожа на брата. Такая же темноволосая и черноглазая. С таким же небольшим аккуратным ртом.
Два гамадрила захохотали ещё громче, но Станно мигом умолк. Дурацкой ухмылки как не бывало.
— Чего ты несёшь, — сказал он. — Ни по каким я…
— Ты бы лучше историю браузера за собой чистил, — сказала Сара и перечислила названия нескольких сайтов.
Было смешно и при этом довольно дико слышать, как она произносит эти слова. Каждое следующее название гамадрилы встречали радостным тыканьем, а Станно с каждым разом всё гуще краснел. В конце концов он грубо обозвал её, и только тогда гамадрилы перестали ржать.
Сара протиснулась между громилами и братом и пошла к школьному крыльцу. Мне она не сказала ни слова. Оттого что она вот так вот взяла и вступилась за меня, я совсем растерялся и совершенно не понимал, что делать дальше. Я шагал за ней и думал, что хорошо бы сейчас сказать спасибо или как-нибудь ловко пошутить. Но я знал, что ни на то ни на другое у меня не хватит духу.
Тут кто-то больно наподдал мне по затылку. Я повернулся. Это был Станно с его гамадрилами. Они мрачно и злобно смотрели на меня в упор. Лица у них были как бы не живые, а сделанные из камня или металла.
— Если проболтаешься, считай, вы оба трупы, — сказал Станно. — И ты, и твой дебил.
Ещё чуть-чуть, и я бы вышел из себя и набросился на него, чтобы превратить его морду в кровавую кашу. И пусть бы потом его мордовороты избили меня до полусмерти. Но в последний момент за спиной у Станно возникла улыбающаяся физиономия миссис Пленти. Она преподавала у нас биологию и была всеобщей любимицей. В отличие от большинства учителей она ездила на работу не на машине, а на автобусе и поэтому тоже подходила к школе с задней стороны.
— Кого я вижу, Ники! — сказала она приветливо. — Ты же наверняка домашнее задание по биологии не сделал. Идём, ещё успеешь до урока что-нибудь
