так сказать, за знакомство. Выпили. Куст позвал всех кататься на мотоцикле. Девка сказала, что пойдёт домой. Он вызвался проводить – показалось, что девка на него томно смотрит, так чего бы не попробовать с нею что-то поинтереснее? Девушки всё равно нет, на городских девиц надежды тоже как-то маловато. Видел он, кто вместе с ним сдавал экзамены в «сельхоз» – такие же, как и он, и девчонок совсем мало. Лучше уж сейчас узнать, что это такое, потом когда ещё получится.
Но девка, несмотря на весь свой хабалистый вид, стала отказываться. Предложил просто погулять. Обозвала лошком и посмеялась. Он думал, что она крыса городская, но нет, оказалась из райцентра, просто в её планах было в город перебраться и там с кем-нибудь по-серьёзному замутить. Типа дала понять, что она слишком хороша для колхозника-навозника. Выпить, значит, с ним можно, а целоваться – рылом не вышел. И он ей двинул. В глаз. Но не рассчитал. Это со своими можно: ты ей двинул, а она тебе поленом или метлой в ответ. Помахались – и в расчёте. Уж точно не упадёт. А эта упала – и башкой о землю. Отключилась, но была жива. Он и воспользовался этим: сделал, чего изначально от неё добивался. Потом стала в себя приходить, он испугался, что всем теперь расскажет. Просто нос и рот ей рукой закрыл и так держал – она подёргалась немного, и всё. Хорошо, что они уже за деревню ушли – он решил кругами её поводить, может, согласится. Только её в овраг оттащил и пошёл обратно, на мотоцикле притарахтел Куст, спросил, где девка. Он сказал, что ушла.
– И как, срослось у вас? – с надеждой спросил Куст.
«Срослось, но не очень», – подумал он, но Кусту ответил, что отказала. Сам удивлялся собственному спокойствию, даже руки не тряслись. Может, и потряхивало слегка, но темно уже было, и Куст не видел.
Куст предложил съездить на дискотеку. Нормально, поехали. Там ещё выпили. Вообще стало пофиг. Домой вернулся часа в три ночи. Сел покурить на крыльце, и тут в башке прояснилось: скоро же все поедут – кто на работу, кто куда, а она там валяется. Куст уже со своим драндулетом дома, у бати моцик тихо из-под носа не уведёшь, не на велосипеде же её везти. Решил, что возьмёт тогда батиного жеребца. Та ещё скотина, только батю и признаёт, но тут либо подфартит, либо нет. Либо зашумит падла, либо подпустит к себе. Вот и проверит, есть ли у него фарт, – всё равно делать что-то надо.
Жеребец даже не фыркал, когда он его выводил со двора. Отвёл от дома подальше, чтобы не шуметь, сел верхом, чуть тронул и погнал. Доехал до оврага, положил девку коню на спину и… Неподалёку была лесополоса – растут деревья между полей по линейке, снег зимой задерживать, чтобы с поля не выдувало. Копал яму куском какого-то жестяного ведра – наверное, трактористы соляру в него сливали, а потом забыли или выбросили. Поэтому глубоко закопать не получилось. Один хрен, кто её тут искать будет. После этого вернул коня в стойло, дёрнул батиной самогонки и… думал, что упал, где стоял, а на самом деле попёрся на автопилоте к бабке.
Всех, кого через год после этого случая собрали менты, набрался целый автобус. И каждого спрашивали про неё: кого час, кого полчаса, кого ещё меньше. Когда дошла до него очередь, был уже самый вечер, менты сами устали, поэтому были особенно злые и он ни на что уже не надеялся. Куст и Поршень сказали, что она с ним уходила. Но он тогда сказал, что проводил до школы – ей там до своей бабки недалеко, а потом куда она делась, не знает. Поршень потом ещё сказал, чтобы никого не подставить, что она за сумкой утром к нему домой приходила и ушла в неизвестном направлении. И от них все отстали. Просто повезло или хрен его знает, как так получилось.
Про девку эту, как только она появилась в деревне, пошёл слушок, что она парней любит, что мать у неё любительница «синего дела» и спихнула её своим родителям. А та вообще на стариков плевать хотела – куда хочет идёт, во сколько хочет приходит. Поэтому родные и хватились её не сразу. Бабка с дедом решили, что к родителям уехала. А те думали, что она у дедов живёт. В общем, никто никому не звонил, ничего не спрашивал. Так полтора месяца прошло, потом объявили в розыск, и за целый год так ничего и не нашли. А к следующему лету то, что от неё осталось, само вытаяло в лесополосе. Вот тогда менты и запрыгали. Всем из того автобуса сказали, чтобы особо не радовались, потому что они теперь у ментов типа в чёрном списке. Обвинение в убийстве предъявили пастуху, который её нашёл. Тот был противным парнем, и все почему-то поверили, что он это сделал, никто не судачил про него на улицах: «Да кто бы мог подумать, такой тихий, спокойный. Нет, не верим, что это он». А про себя самого он такое слышал, ну потому что молва всех пацанов тогда перебрала: и этот не мог, и тот, и вообще, они же дети. Дети, ага, как же. Лоси здоровые: силы много, ума нет, гормоны играют, а никто не даёт, а если и даёт, только по пьяни или все мозги перед этим выкрутит, чтобы так и придушил бы её…
Он тогда про бабкин отвод от страху даже не сразу вспомнил. Когда с него наручники сняли и отпустили из автобуса, первые мысли были, что повезло, ух как повезло. А когда пастуха закрыли и он сам вздёрнулся в ментовке, и вовсе успокоился: дело закрыли, потому что пастух типа признался. А ведь он даже к бабке тогда не зашёл – нет же никакой проблемы теперь у него, так и уехал обратно в город. Сам поверил в то, что не виноват. Раз не виноват, значит, ничего тогда не было. А если и было, то теперь можно обо всём забыть. Он от девки мёртвой ушёл, от бабки ушёл, от ментов ушёл – в общем, молодец.
Глава 4
2023 год
Я решила не ходить к Оне до последнего. Последние два апрельских дня выпадали на субботу и воскресенье. Мать собиралась ехать в деревню в пятницу после обеда (на работе короткий день), поэтому я сказала, что поеду с ней, помогу там, узнаю, где
