птичье пение и журчание воды.
Мэри выбросила мешок в ящик и прислонилась к стене. В какой-то момент ее поза напомнила мне ту, в которой я увидел ее впервые. Я даже подумал, не нарочно ли она это делает?
– У тебя был такой вид, что я решила – не помешает тебе подышать свежим воздухом. – Она слегка наклонила голову.
Я шмыгнул носом и вытер его тыльной стороной ладони. Кивнул.
– У тебя есть пальто? – спросила она.
– Дома.
Она покачала головой и улыбнулась, но не весело. Морщинки на ее лице выдавали тревожное волнение. Я притворился, что ничего не заметил.
– Что там?
Мэри оттолкнулась от стены и посмотрела туда, куда я указывал.
– Река.
Она пошла через подлесок, и я потянулся за ней. Трава была по пояс, и Мэри выставила ладонь, скользя ею по сухим стебелькам, словно киль корабля по водной глади.
Мы подошли к покосившемуся забору, и я хотел опереться на него, но Мэри положила руку мне на плечо.
– Осторожно, он не в лучшем состоянии.
Я ничего не сказал, просто кивнул и посмотрел вниз.
Уровень воды был небольшим, и сама река скорее напоминала ручеек, но темные полосы на обрывистых берегах показывали, как высоко она может подняться.
В этом было что-то успокаивающее, и я почувствовал, как напряжение понемногу уходит.
Мэри убрала руку.
– Тяжелое утро?
Я посмотрел на нее.
Может быть, все было написано у меня на лице. Может быть, дело было в том, что я напивался второй вечер подряд. Но Мэри хотела знать, что произошло, и, думаю, вы тоже этого хотите.
– Знаешь, здесь не так уж плохо, – сказал я.
Мэри закатила глаза.
– Ты так думаешь?
– Ну, по сравнению с городом.
– Тебе стоит съездить к Пайн-Ридж, – сказала она. – Прогуляйся по каньону, посмотри на настоящую реку. Это недалеко, его почти отсюда видно.
– Здесь такая ровная местность – трудно не заметить.
– Люди думают, что в Небраске ничего нет, кроме полей. Но там тоже есть красота, если знать, где искать.
– Может быть, съезжу.
– В это время года только сосны сохраняют свой цвет, – улыбнулась она. – Если ты еще будешь здесь осенью, я тебе покажу. Выберем подходящее время – увидишь, как тополя становятся оранжевыми. Вот это картина.
Она на мгновение закрыла глаза, будто сливаясь с лесом, а когда открыла, то посмотрела на часы.
– Черт, мне пора возвращаться. Ричард разозлится, если не сменю его вовремя.
Я пошел следом. Кайф от виски понемногу улетучивался.
* * *
Давайте перемотаем немного назад.
Вернемся к сегодняшнему утру. К тому дому. К Фостеру. Мой револьвер – «Смит-и-Вессон» 36‐й модели, если забыли (хотя я просил не забывать, а если память дырявая, запишите, мать вашу, на листочек) – все еще у Джо.
Модель 36 я ношу с тех пор, как поступил в Ди-Си на службу. Не скажу, что я очень уж против чего-нибудь посовременнее – «Глока», например, который в полиции приняли как стандартное оружие задолго до моего прихода, – скорее, это мой личный выбор. На мое решение стать детективом больше всего повлияли вестерны и полицейские сериалы 70‐х. А в револьвере есть что-то физически приятное. В нем видно всю эту механику, как взводится курок и поворачивается барабан. И каждый выстрел у тебя на счету.
В «Смит-и-Вессоне» 36‐й модели пять патронов. Он работает не так, как современный полуавтомат: в нем не используются магазины, и стреляные гильзы остаются в барабане, пока не удалишь их вручную.
Что Джо и сделал. Щелчком открыл барабан и высыпал его содержимое на ладонь. Убрал в карман четыре неиспользованных патрона, показал мне пустую пятую гильзу. Взял ее двумя пальцами, средним и большим, и подержал передо мной. Для верности, чтобы я все понял.
Мол, есть чем прижать.
С того места, где я сидел, было видно Мэри. Я поймал ее взгляд и поднял стакан. Слегка качнул. Для тех, кому нужен контекст, – я снова был в «Стингрейз». Поздний вечер, и я изрядно набрался. Это все еще было во вторник.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы как следует отдышаться.
Вас когда-нибудь били в живот? По-настоящему? Меня – да, и в этот раз больно было так же, как и раньше. Даже хуже – из-за гребаного кастета.
Я все еще вижу его. Фостера. Вижу совершенно ясно. Сидит возле батареи, в неудобной позе. Прошло двенадцать часов, и здесь, в баре, я вижу его даже в два раза лучше. Вижу это выражение у него на лице. Удивление. Оно так и не ушло, даже когда все уже кончилось. Интересно, думал ли он, уже приговоренный к смерти своим диагнозом, о том, что ждет его по ту сторону. Разве мог не думать? Иногда мне кажется, что он заглянул туда и что-то увидел. Может быть, не то, что ожидал? Может быть… ничего?
Мэри уже вернулась с бутылкой «Джонни Уокера». Сказала, что я сильно набрался, а эта штука недешевая. Я ответил, что идет она хорошо, и повертел в пальцах стакан. Она ушла за стойку.
– Бьюсь об заклад, ты зол как черт, и это нормально. – Так сказал мне Джо у Фостера. – Я бы тоже злился, если бы ты врезал мне под дых.
Наблюдая за мной своими маленькими глазками, он положил гильзу и мой револьвер в карман. Лицо у него было красное, он шумно отдувался.
Я поднялся. Выброс адреналина на время заглушил боль в животе. Наброситься, смять, размазать эту рожу о стену, чтобы кожи не осталось? Я машинально сжал кулаки, а Джо вытащил свой «Глок» и указал на Фостера.
– Этот засранец получил по заслугам. Он убийца, и переживать из-за него я не стану. Он убил четырех женщин, Томми. Хладнокровно.
– Хладнокровно, – сказал я, – как и ты.
– Это правосудие. – Джо шумно втянул воздух через нос и с гордостью выпятил грудь. – Был бы ты местный, понял бы, как надо. А теперь будешь слушать, что я скажу, делать, что я попрошу, и, если произведешь на меня должное впечатление, то получишь назад и револьвер, и гильзу.
И он направил на меня «Глок».
– Или мы можем покончить с этим прямо сейчас, и я напишу в отчете, как ты ворвался сюда с оружием в руках и получил пулю в шею от Фостера, когда тот падал. Возможно, тебе даже дадут медаль.
– Ты придурок.
Джо это даже позабавило.
– Полегче, напарник. Я ударил тебя в живот, чтобы тебе не приходилось отвечать на вопросы о синяке под глазом. Хочешь подраться – я не против.
– Боб хотя бы нашел отпечатки?
– Разберемся с этим позже.
– Господи, Джо, ты же только что застрелил парня!
– Из твоего револьвера.
– Думаешь, кто-нибудь поверит, что это был я?
– Коп-новичок, едва ли не первый день в городе. – Джо пожал плечами. – Тебя здесь не знают, сынок. А меня знают. Я местный. И по рождению, и по воспитанию. А ты, черт возьми, кто такой?
Он подошел ближе, прижал меня к стене. В нос мне ударил запах его пота.
– И давай проясним один момент, чтобы в будущем у нас не возникало недоразумений. Если захочу, я могу застрелить тебя в церкви, и никто даже глазом не моргнет. Вот кто я такой.
Снаружи послышался вой сирен. Пока еще слабый, но он, очевидно, приближался.
Джо отступил. Лицо у него горело.
– Ну, у тебя секунд тридцать, чтобы решить, как поступишь. Будешь держаться за свои моральные принципы – дело твое.
– Или?
– Или ты работаешь на меня.
– Да пошел ты.
Джо ухмыльнулся.
– Хочешь притвориться, что ты лучше меня? Сынок, я знаю, что произошло в Ди-Си.
Это был удар.
