Этих голубых?
— Да, мэм.
— Мягкопанцирные есть?
— Сегодня нет, извините. Может, через месяц. Сезон нынче плохой.
— По какой цене?
Меня поражает, что Шарлин не пристает к Генри по поводу его пятидолларового взноса, как это было со мной, но, думаю, лучше дать ей пофлиртовать.
— Двадцать за дюжину.
— И всё? — Шарлин возмущенно восклицает. — Господи, да ты просто раздаешь их! Я возьму дюжину. Уже сто лет не готовила голубых крабов.
— Очень любезно с вашей стороны, мэм.
— Какая там «мэм»? Зови меня Шарлин, понял?
Её дыхание прерывается, и на мгновение я боюсь, что одна из её кислородных трубок перегнулась.
— Мэди.
Она поворачивается ко мне, и по её выражению я сразу понимаю, к чему всё идет.
— Почему бы тебе не сделать Генри расклад?
— Не думаю, что стоит…
— Какая ерунда! Если кому— то и нужен прогноз на хорошую погоду, так это вот этому молодому человеку.
Она поднимает руку и жестом подзывает Генри, будто помогает ему припарковаться.
— Генри, ты знал, что у Мэди есть дар?
— Неужели? — Он кивает мне, игриво впечатленный. — Я и не догадывался.
Боже, как неловко. Я чувствую, как краснею, вся кровь приливает к щекам.
— Надо же как— то зарабатывать на хлеб.
— Давай, Мэди, — настаивает Шарлин. — Посмотри, что увидишь.
Генри отступает, поднимая руки в жесте капитуляции. Всё это для него слишком.
— Очень любезное предложение, но… я сегодня пас, спасибо.
— Не хочу это слышать.
Шарлин затягивается сигаретой, с трудом вдыхая, дым вырывается из её рта.
— Первый сеанс за мой счет.
— У меня свои деньги, — говорит он немного защищаясь.
— Придержи их. Я плачу.
Ситуация становится ещё неловче. Мы ведем себя как пара восьмиклассников, которых заставляют танцевать вместе на выпускном.
— Ты уверен? — спрашиваю я.
— Похоже, у нас нет выбора, да?
— Давай отойдем подальше.
Я увожу его от дам. Не хочу, чтобы они подслушивали. Они уже хихикают на своих складных тронах, как стая сияющих королев.
— Нам не обязательно это делать, — шепчу я, пока мы идем к его грузовику.
Господи, сколько он уже на нем ездит? Судя по ржавчине, разъедающей раму, ему стоит прикончить свою «Тойоту» , пока она сама не развалилась.
В кузове сложены пять корзин для белья, каждая доверху наполнена голубыми крабами — сплошной клубок клешней.
— Я могу что— нибудь придумать, — говорю я, всё ещё глядя на крабов. — Чтобы Шарлин отстала.
— И лишиться шанса заглянуть в будущее?
— Осторожнее, — говорю я. — От тебя исходит адская аура…
— Да? Ты это видишь?
— Ещё как. От тебя на милю вокруг темные волны.
Он оглядывается через плечо, проверяя, не сгущаются ли вокруг него облака.
— Обычно женщинам нужно больше времени, чтобы заметить мою ауру.
— Сомневаюсь.
Флирт с ним кажется таким естественным, что я легко соскальзываю в старую привычку.
Крабы в корзинах начинают шевелиться, будто их что— то взбудоражило. Их клешни щелкают, из жвал вырываются пузырьки пены.
Один краб пытается сбежать, карабкаясь по остальным, пока не оказывается сверху. Он замирает на ручке корзины, в нескольких сантиметрах от меня, и поднимает клешни над головой.
Мне кажется, он взывает к небесам.
Генри хватает краба голой рукой, не боясь быть ущипнутым, и бросает обратно в корзину.
— Почему ты не называешь себя, например, «Мадам Мэди» ?
— Ты бы мне доверял, если бы я так делала, дорогой? — Я позволяю своему акценту задержаться чуть дольше. Легкий южный выговор делает предсказания убедительнее.
— Я не стану смотреть в хрустальный шар, чтобы впарить тебе какую— нибудь топорную выдумку. Если тебе это нужно, звони на горячую линию экстрасенсов. Они дешевле.
— Ты обычно отказываешь почти всем клиентам или только мне?
