бутылку будвайзера.
– Как ты отвязался от этих цыган? – спросил меня сосед по лежакам.
Не то, чтобы мне общение сейчас было неприятно – мне не терпелось поделиться историей своей маленькой победы в подробностях с кем-нибудь еще. Но для проформы сделал вид, что очень утомлен и устал, и ответил с ленцой, дескать: «Предложил им купить свои очки за 1000 рупий, они почти согласились, но потом отказались».
– О как, да ты натуральный псих.
– Че это?
– Ну, нормальный человек уже давно бы лег тут и горя бы не знал. А ты эвона как. Зачем на песке-то решил разместиться?
– Да захотелось че-т, – ответил я и, будучи оскорблен до глубины души таким эпитетом, как псих, перевернулся на живот, подставив тени от зонтика свою спину. Но потом понял, что лежа на животе пиво пить неудобно, и вернулся в прежнее положение.
– Игорь, – все не унимался мой сосед.
«Шмигорь», – чуть было не ответил я ему в рифму, но вовремя поправился, – Максим.
– Давно тут?
– А ты иммиграционный контроль, что ли?
– Да че ты быкуешь, нормально же общались. Один я тут, скучно.
– Эвона как! Так бабу найди себе, че ко мне-то клеишься?
– Бабу вечером найду, а щас пообщаться охота, – с каким-то подкупающим простодушием ответил Игорь.
– Ну, давай пообщаемся.
– Тогда по рому; эй, человек-челдобрек, ту рам, плиз, фо ми унд майн френд.
Официант шека на удивление понял эту русско-английско-немецкую тарабарщину и принес пару стаканов и отдельно бокал со льдом.
Вот так мы и познакомились. Когда напряжение от всех вышеперечисленных сражений спало, я понял, что зря нагрубил неплохому, в общем-то, человеку, ромом тут меня поит на халяву, но извиняться, естественно, не поспешил. Хватит с меня прогибаться под других, в конце концов, кому общение нужно: мне или Игорю?
– Ты откуда родом? – спросил Игорь.
– Пффф, с планеты Земля, естественно.
– А, умник, с Москвы, что ль?
– Типа того, а ты?
– А я… что я, голь перекатная, то тут, то там…
– С Колымы то есть? Или рудников сибирских?
– Хех, типа того.
В таком ключе продолжался наш дальнейший разговор. Ни я, ни Игорь не спешили откровенничать и раскрывать о себе мало-мальски важные части биографии. Я чувствовал: что-то тут было не так. Каким-то слишком уж наигранно-простодушным пытался показаться Игорь. Нет, речь у него была вполне себе соответствующая: и мелкая моторика, и то, как он жестикулировал, и прочее – все это говорило о том, что передо мной простоватый мужик, решивший оторваться на чужих берегах. Но вот взгляд такой изучающе-внимательный, в котором за легким налетом иронии скрывалось что-то суровое, строгое. В его взгляде порой сквозил и ветер севера, и холодная сталь настоящей мужской работы, и что-то еще… пустота какая-то, вроде.
– А ты не так уверен в себе, как пытаешься показать другим, – прервал вдруг наш бессмысленный обмен словами Игорь.
– Опа, и че?
– Да, в тебе есть какие-то зачатки уверенности, – замявшись на секунду от моего «и че», продолжил давить Игорь, – но на самом деле ты жутко боишься.
– Чего боюсь? – возмущенно спросил я, переворачиваясь на бок, приподнимаясь на локте.
Игорь лишь усмехнулся и сделал знак официанту повторить наши напитки.
– Все мы чего-то боимся. И ты, и я. (Я)
– Да, всё так. Но кто-то умело прячет свой страх. А кто-то не умеет – (Игорь)
– А я?
– Ты сам можешь ответить на свой вопрос.
– Я умело это прячу!
– Значит, так и есть, – флегматично отозвался Игорь и пристально посмотрел на меня. – Главное для любого мужика – это уверенность. Нет ничего этого важнее. Не важно, что ты делаешь: идешь за пивом, удовлетворяешь женщину или правишь империей. Все дело именно в ней, в уверенности.
– Пожалуй, соглашусь.
– Пожалуй? Ты это серьезно?
– Конечно, ведь это ж какой удар для моего самолюбия – соглашаться с другим человеком.
– А ты все же в теме, – усмехнулся Игорь и отвлекся на принесенный ром.
– Естественно. Я же такой, как и все остальные.
– Может, и так, – рассеянно ответил Игорь, потому что мысли его были где-то в стороне от нашего мини-клинча. – Ты в детстве любил плавать?
– Конечно, все ж любили! Речка, пруд, жара, прохладная водичка.
– А вы прыгали так: залезаешь на плечи товарищу и оттуда сигаешь в воду?
– Эм-м, наверное, да.
– Мне всегда было интересно, а какого это – прыгать в высокую волну.
– Пошли проверим, че мы, не мужики, что ли?
– Хех, пойдем!
И следующий неопределенно долгий, но явно весомый по продолжительности на фоне сегодняшнего дня, отрезок времени мы провели, сигая в высокие волны, непробиваемыми стенами валившими на нас.
Давно я так не отрывался; последний раз, наверное, на втором-третьем курсе универа, когда было еще не зазорно побеситься, покидаться снежками, побороться в шутку или срубиться в царя горы.
И где я свернул не туда, что меня теперь окружают сверхсерьезные люди, которые позабыли о простых и незатейливых радостях жизни?
Уставшие, но жутко довольные мы вывалились на берег под вой мегафона, установленного на красном джипе спасателей, курсировавшего туда-сюда по пляжу и предупреждавшего о том, что сегодня в море купаться нельзя – опасно.
– Надо будет повторить!
– Обязательно!
– Я щас в хотель…
– Куда?
– Ну, хотель – в отель по-русски.
– А-а-а.
– Подтягивайся в «Классику» через пару часов, бухнем! Знаешь, где это?
– Знаю! Заметано!
Игорь ушел, а я остался обсохнуть на ветру. Оранжевая побрякушка солнца трудно различалась через пепельную дымку и не вызывала того пиетета, с каким принято говорить о солнце в закатной стадии. Волны становились все выше, по берегу потянулась редкая цепь рыбаков или кого-то там еще, забрасывавших на веревке какие-то сачки с верхом из той же сетки в прибрежную воду и резко вытягивавших их наружу.
Гид рассказывал, что среди миллионного пантеона индийских богов есть один зловред, который отвечает за то, чтобы хватать бедных индийцев за пятки, стоит им зайти в морскую воду. Оттого индийцы в море не купаются и предпочитают неизведанным пучинам загаженную жидкость бассейнов. Им же хуже.
В отель я вернулся приподнято-разбитый. Сказывалась усталость от скачек по волнам, но драйв от активного отдыха, тем не менее, не отпускал. Плюс, наверное, сказывалось снижение уровня алкоголя в крови: когда я начинал трезветь, меня тут же пробивало на сон.
Наскоро помывшись холодной водой (кран под тепленькую тоже предусмотрен, но в ответ на поворачивания барашка из трубы доносилось только злобное шипение, наверное, одного из миллиона божеств, отвечавшего за отключение горячей воды), я выкурил на балконе сигаретку, пересчитал наличность в сейфе, положив в карман пару бумажек по тысяче и ворох мелочи, и отправился на улицу.
В ресторан было идти еще рано, так что я решил зайти в крупный супермаркет неподалеку, принадлежавший сети Ньютонс.
В Ньютонсе меня настигло сожаление: я так отчаянно торговался с продавцом в палатке, когда покупал шорты и тапки, и был так горд собой, что сбил цену почти втрое, но в Ньютонсе прямо следом за входом обнаружились точно такие же шорты и точно такие же тапки, только в два с половиной раза дешевле, чем я купил их днем после торга.
Но мое разбитое сердце мигом склеилось. За стеллажами с пляжной одеждой увидел ряд сувенирки: благовония, деревянные слоны, магнитики, но мое внимание привлекла она! Фляжка! Тонкая, но вытянутая, обернутая в мягкую кожу и с удобной крышкой! Всегда о такой мечтал! Ее можно удобно спрятать под одеждой, и в нее может влезть немалый запас топлива для веселой жизни.
Улыбаясь, как идиот, я пошел на кассы с флягой, колой и тремя бутылками рома OldMonk по 0,7 каждая.
Фляжка обошлась мне в сущие копейки, едва ли не по цене пузыря выпивки. И бонусом к ней, оказывается, прилагалась воронка для удобной заправки! Представляете?!
Дрожащими от радости, вперемешку с возбуждением, руками я заполнил свое новое приобретение до краев универсальным коктейлем ром+кола, намешав его пожестче и, нацепив все ту же универсальную белую рубашку и удобные брюки, двинул в сторону ресторана.
В «Классике» Игорь сидел не один. Когда я оглядывал зал, задав себе программу «найти одинокую спину или морду моего нового знакомого», пять раз пропустил его.
