Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
платочек с вышитыми инициалами и посмотрела на дочь, сидящую напротив. Та, похоже, ее не слушала.
Придя домой после прогулки по городу, сеньора Монтуфар испытала облегчение. Здесь, вдали от взглядов любопытных, слушая своих птичек в клетках, она немного повеселела.
– Я говорю, дети очень странные…
«Не в настроении», – подумала она, увидев утомленное лицо Кончиты.
Инес принесла обед. Прогулка разбудила у Эльвиры аппетит, хотя она и чувствовала стыд, зная, что ее друзья в тюрьме, а бедный Хуан умер, не дожив до девятнадцати лет. Но вот такая уж она обжора! Эльвира оглядела свою столовую, в которой солнце освещало хрустальную посуду и серебряные кувшины, и почувствовала утешение. Слава богу, что все это случилось с Монкада… Вошла Инес с подносом, в фиолетовом платье, босая, с черными косами, которые блестели в ярком свете утреннего солнца. Сеньора взглянула в ее миндалевидные индейские глаза и благодарно улыбнулась.
Кончита позволила себя обслужить, не отрывая взгляда от тарелки. Горничная опустила веки и быстро вышла из комнаты.
– Мама, Инес встречается с сержантом Ильескасом, помощником Короны…
– Что ты говоришь? – закричала донья Эльвира, со звоном уронив вилку.
– Говорю, Инес гуляет с сержантом Ильескасом, – повторила Кончита, выделяя слоги.
Эльвира глупо уставилась на дочь. Столовая погрузилась во мрак, на столе опасно заблестел серебряный кувшин, вода в нем стала ядовитой.
– Понимаешь, что это значит? – спросила девушка, строго глядя на мать. – Я-то знаю, – жестко добавила она и медленно прожевала кусочек редиса со своей тарелки. Эльвира испуганно молчала. – Можешь больше не искать доносчика, – заключила дочь после продолжительной паузы.
Сеньора подняла взгляд. Ужасные слова готовы были вот-вот сорваться с ее уст, но в этот миг вновь появилась красавица Инес, неся поднос с таким почтением, словно на нем лежало сердце принесенного в жертву. Донья Эльвира закрыла лицо ладонями. Кончита невозмутимо молчала.
– Нас предали, – произнесла Эльвира, когда Инес исчезла за дверью.
– Мы не можем ее выгнать, – лаконично ответила Кончита.
– Конечно, нет! Ты представляешь, как нам будут мстить? Эти индейцы – все, как один, предатели!
– Тсс! – прошипела дочь, поднеся палец к губам.
Эльвира подчинилась, едва не падая в обморок от страха. Никаких сомнений, предательство вышло из стен ее дома, а она неспособна отмыть запятнанную честь и отомстить за друзей. А проклятая Инес ходит туда-сюда по столовой и смеется над ней. Донья Эльвира так долго ждала разрешения навестить Кармен в тюрьме, но как она теперь к ней пойдет? Кто бы мог подумать, что предатель все это время жил в ее собственном доме!
– Мы слишком много болтаем! Слишком много!
Донья Эльвира вспомнила, как свободно они обсуждали с дочерью детали плана, не заботясь о том, что слуги могли их услышать.
– Прав был твой отец! Как он был прав! В закрытый рот муха не залетит! – И, подавленная, она удалилась в свою комнату.
В четверг донья Эльвира не пришла в тюрьму, чтобы навестить донью Кармен. В записке, которую она передала со слугой, говорилось, что сеньора Монтуфар больна.
И действительно, она заболела от приступа дикого ужаса.
– Вдовьи хвори, – посмеивались слуги.
– Да ей просто страшно! – уверяла Инес, прихорашиваясь ко встрече со своим любовником, сержантом Ильескасом.
XI
Откуда приходят и куда уходят даты? Они путешествуют целый год и вонзаются в определенный день с точностью стрелы, показывая нам прошлое, ослепляют нас и гаснут. Они приходят в видимое время из невидимого, и мы тут же узнаем жест по малейшему движению, забытый город по одной башне, книгу по фразе одного героя или собственное имя по ощущению ледяной воды в купальне.
Стоит лишь произнести число, чтобы магия цифр вернула нас в забытое пространство. Первое октября навсегда останется в моей памяти днем, когда начался суд над арестованными за мятеж. Говоря об этом, я уже не сижу на том самом камне, а медленно вхожу на площадь, и шаги мои смешиваются с шагами моих жителей, которые утром спозаранку пришли узнать, какой приговор вынесут обвиняемым. Суд проходил в штабе командования, и мы неотрывно следили за запертыми дверями, гадая, что происходит внутри. Генерал Росас проходил мимо нас, глядя на кроны деревьев; я до сих пор ощущаю свежесть его одеколона и его взгляд сквозь листву и ветви. Мы жили под его тенью, которая снова и снова со скрупулезностью маньяка совершала одно и то же преступление. В его застывшем времени деревья не меняли листву, звезды оставались неподвижными, между глаголами «уходить» и «приходить» не было разницы. Франсиско Росас останавливал живительный поток, который создает и разрушает слова и действия, и заставлял пребывать нас в круге его собственного ада. Монкада хотели сбежать оттуда, чтобы вновь увидеть, как движутся звезды и приливы, – четкое время вращения солнца в видимом пространстве. Они хотели сбежать из единственного и кровавого дня, но Росас отменил дверь, ведущую в память о пространстве и времени, и, полный злобы, обвинил их в неподвижности, которую сгустил над Икстепеком. Генерал знал только о существовании улиц и верил в их реальность, делая нереальными. Он скользил по этим улицам, чтобы преследовать ускользающие от него тени. Мы платили за его преступление, застывшее в его неподвижном мире.
– Он спит с их сестрой, – с ненавистью шептали женщины.
– Да здравствует Николас Монкада! – кричал кто-то в толпе.
– Да здравствует Николас Монкада! – откликалось множество голосов.
Франсиско Росас улыбался, слыша эти крики. Он вошел в бывший церковный приход, и вокруг здания тут же выстроился кордон солдат. Военные всё прибывали и прибывали, с непроницаемыми лицами и дубинками в руках.
– Гляньте, адвокаты идут! – выкрикнул кто-то с издевкой, и мы поддержали его смехом. Адвокаты… И кого они будут судить? По версии властей – предателей родины. Какое предательство, какая родина? Родина в те дни носила двойное имя Каллес-Обрегон. Каждые шесть лет она меняла фамилию. Все, кто собрался тогда на площади, знали об этом, потому и смеялись.
Пришли продавщицы чалупитас [10], и мы лакомились ими, пока патриоты-правители нас расстреливали.
За решеткой окна отеля дон Пепе Окампо наблюдал за происходящим на площади. Несколько мужчин подошли к его окну.
– Передай Изабель, что судят ее брата!
Хозяин отеля посмотрел на них с презрением и не ответил.
– Ее что, не волнует его судьба? – Какой-то прохожий насмешливо посмотрел на дона Пепе сквозь прутья решетки.
– Предательница! – поддержали его остальные.
Услышав оскорбительные крики, дон Пепе отошел от окна и приказал закрыть ставни на всех окнах отеля.
– Залезем по деревьям на крышу и вытащим ее из отеля, пусть просит о помиловании!
– Давайте! – закричали десятки голосов.
– Да здравствует Николас
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
