приказ он выполнил.
— Докладывай, — произношу после поклона.
— Беглый Церен-Доржи пойман, вместе с десятком его родичей и ближников. Также в плен попали ногайские мурзы и черкесские старшины. Многие из них состоят в родстве с князьями своих народов. Ко всем прочему мы привели триста полонённых людишек. Остальные разбойники порублены или сбежали. За крупными отрядами послана погоня. Более полутора тысяч коней, захваченных после битвы. Отару в более чем две тысячи овец, сейчас гонят в русские пределы под надёжной охраной. Но это дело долгое. Мы взяли её после уничтожения мелкой орды, помогавшей разбойникам. Повозки с оружием, провизией и прочим добром, отнятым у басурман, переданы Семёну Языкову.
Не знаю, каким Франц Якоб Лефорт был в моём мире. Здесь он производит впечатление тщеславного человека, умеющего выполнять приказы. Если так пойдёт дальше, то можно его приблизить. Безумных преференций, как при Петре он не получит, но чинами и деньгами не обижу. Прямо сейчас и проверим иноземца. Но сначала пряник.
— Жалую тебя званием дворянина, чином полковника, ста рублями и землёй. Завтра зайдёшь к Щукину и заберёшь грамоту.
— Счастлив служить, Вашему Величеству! — Лефорт засиял ещё сильнее и отвесил поклон.
Какой льстец! Вон даже мой титул на иностранный манер переиначил. А теперь вопрос.
— Какого наказания, по-твоему, заслуживают провинившиеся рейтары?
— Предателей надобно казнить. Тех, кто догадывался об измене или не захотел думать о последствиях, можно отправить в Ссыльный полк. Это очень хорошая затея, государь. Среди провинившихся есть людишки, которые ошиблись и они с радостью искупят свою вину, — швейцарец снова добавил лести, — Трусов и неумех надо просто гнать. Делать им нечего в русском войске. А ещё пороть! Всех надо хорошо бить батогами! Даже тех, кто проявил обычную глупость! Дабы в следующий раз подумали о последствиях!
Чешет будто по писанному! Идея тоже неплохая, насчёт пороть. Думаю, орднунг так и вдалбливался в головы немцев, через жопу. Но у нас немного иные порядки.
— Приятно слышать столь здравые мысли, — одобрительно киваю швейцарцу, — Только всех пороть нельзя, а только виноватых. Как-то это немилосердно. А мы, русские, народ сердобольный.
Лефорт не удержался и покосился на вновь застонавшего Толстого. Это он оценил мою доброту.
— Решай, как поступишь. Мне надо наладить службу на левом берегу Дона. Необходимо искать, а затем уничтожать ногайские и магометанские орды, кочующие в этих степях. Действовать будем совместно с донцами и, возможно, калмыками, — Лефорт слушал внимательно, ловя каждое слово, — Для этого я оставлю здесь полк казаков, тысячу драгун, артиллерию и сколько надобно припасов с оружием. Воинство расположится в Паншин городке. Там находится волок с Дона на Волгу. На него у меня большие надежды. Но это дело будущего. Ты же можешь возвратиться в Москву, толковому человеку всегда найдётся место.
Франц думал недолго и сразу задал вопрос.
— Вы собираетесь воевать на юге?
— Да. Ближайшие годы все мои устремления здесь, и речь не только о войне. Мы будем много строить и осваивать эти земли.
— Я согласен. Но как быть с калмыками и донскими казаками? Несмотря на признание России сюзереном, обе стороны себе на уме. Ещё они часто воюют между собой.
Это хороший вопрос. Значит, Лефорт уже выяснил местные расклады.
— Вскоре к тайше Аюке отправится посольство. Я пока не выбрал, кто из бояр его возглавит. Тебе надобно сопроводить посла и заодно договориться с калмыками о совместных действиях. Заодно передашь моему вассалу подарок.
— Могу я узнать какой? — швейцарца насторожила моя улыбка.
— Мы отрубим голову Церен-Доржи, и положим в бочонок с мёдом, чтобы не сгнила. Думаю, Аюка оценит мой жест, ведь это его родич сбежал от возмездия. Остальных знатных пленников казним, от греха подальше. Простые воины будут заниматься земляными работами. Отправим их в Паншин вместе с Иевлевым. Нужно успеть укрепить городок, построить дома, конюшни и выкопать землянки. Лес мы начнём сплавлять уже в ближайшие дни. Осталось всего четыре месяца, надо спешить. Люди должны быть сытыми и жить в тепле. Степняка лучше всего бить по весне, пока не сошёл снег, но уже нет сильных морозов. В это время его лошади слабые и орде не скрыться. Твоя задача за лето провести разведку, договориться с союзниками и начать действовать. Ногайцы и черкесы не должны совать свой нос севернее Маныча. И конечно, набеги на русские пределы надобно прекратить в ближайшие два года. Если выполнишь мой приказ, то я в долгу не останусь. Завтра будет совещание по этому вопросу, там обсудим детали. А пока иди отдыхать, Франц Яковлевич.
Лефорт ушёл, а я повернулся в сторону Дона, разглядывая великую русскую реку. Вернее, пока она наша условно. Казаки противятся утверждению Москвы в их пределах. При этом с радостью принимают нашу помощь припасами и оружием.
Калмыки — фактически независимая орда, несмотря на вассальную присягу Русскому царству. Междуречье Волги и Дона по большей части под их контролем. Кочевья новых хозяев приволжских степей распространяются до Саратова. Понятно, что речь о левобережье великой русской реки, где мало наших поселений. Там земли кочующих башкир, которые недавно восстали[2]. И именно калмыки обязались давить мятежников. Но всё оказалось сложнее. Под шумок люди тайши напали на несколько русских сёл севернее Астрахани, где захватили пленных. Ещё и начали действовать вместе с мятежниками, осадив Уфу.
С недавних пор я такие вещи не прощаю, особенно захват и продажу в рабство русских людей. Если кочевники думают, что Москва далеко, и мы не сможем прислать большие силы, то они сильно заблуждаются. Насколько я понял, Аюка под шумок решил принудить башкир перейти под его руку и выйти из моего подданства. По донесениям разведки, после совместных действий между союзниками начались столкновения. При этом продолжают страдать русские поселения. Вражда не мешает басурманам грабить моих подданных.
И в ближайшее время за это придётся платить. Никто не собирается покушаться на веру как магометан, так и буддистов. Кто-то запустил глупые слухи, нарушив спокойствие на юге Урала. А вот угон полона на рабские рынки Хивы или Тарковские шамхальства, откуда людей переправляли в Порту, я не прощу.
Поэтому к тайше поедет посол с подарком и письмом. Только не всё так благостно, для калмыков, конечно. Я решил не заниматься лицемерием и поставить Аюке ультиматум. В документе несколько пунктов, в том числе освобождение людей, выплата компенсации, помощь в восстановлении разрушенных сёл, отвод своих орд от Саратова на юг, а также
