то слово, - соглашаюсь с дочерью.
Нет ничего вкуснее еды, которая пропитана любовью.
-Люб, ты прости, - Константин виновато пожимает плечами, - Что я так спонтанно… без кольца, на кухне… Поганый с меня романтик…
- Это было лучшее предложение, о котором я только могла мечтать, - отвечаю чистую правду.
- Главное – ты это сделал с любовью, папочка, - заявляет Надюшка.
Снова вытираю слезы. Семейный завтрак. Вот с таких мелочей и формируется счастье.
***
Следующие два дня пролетают как одно мгновение. И в то же время событий очень много. Константин не отходит от нас ни на минуту. Окутывает своей заботой и нежностью. Мы открываем друг друга заново. Исчезла его извечная маска хамелеона. Теперь я по взгляду могу понять мысли, чувствую тревоги своего мужчины. Он больше не прячется от меня.
И я судорожно ловлю наши минуты счастья. Впитываю его улыбки, поцелуи, слова. Отгоняю, нечто черное, мерзкое, что нет-нет, но проскользнет змеей в душу. То гадкое предчувствие, Константину удалось усыпить его, но ненадолго. И я знаю, его терзает нечто подобное.
Я вздрагиваю от звонков его мобильного. Вижу, как он хмурится, с кем-то переписываясь. Враги на свободе. И мы не можем закрыть на это глаза.
Может, из-за этих предчувствий, я жадно пью наше счастье. Потому что завтра… мы не знаем, что это завтра нам принесет…
Утром просыпаюсь от вибрации телефона. Константин вздрагивает. Целует меня в щеку и поднимается с постели.
Приподнимаюсь на локтях. Запах счастья в спальне тускнеет, тревога врывается в пространство.
- Да, Стас, - говорит хрипло. Сжимает телефон так, что белеют костяшки пальцев.
Вижу, как бледнеет лицо Константина… Как на висках выступают крупные капли пота.
- Я сейчас буду, - отключает вызов и обхватывает голову руками.
- Что случилось, - судорожно сжимаю одеяло, закусываю губу.
- Они похитили Анюту… Лена в больнице…
- Нет, не может быть! – самые глупые слова. Неверие. Нежелание принимать правду. – Костя…
- Люб, я сейчас уеду… я там нужен… - судорожно одевается. – Не выходи из дома. Я дам указания охране. И прошу тебя, - садится на кровать и притягивает меня к себе, - Не волнуйся, мы справимся, все разрулим…
- Костя я боюсь…
- Им это не сойдет с рук… обещаю…
Киваю…
Как я хочу ему верить… Ведь вера – это все, что у нас есть.
Костя носится по дому, раздает указания. Просит меня беречь себя.
Я хочу знать подробности. Но молчу. Ничего не выспрашиваю. Понимаю, сейчас не время.
- Солнышко, я на связи, - целует меня и направляется к двери. Смотрю ему вслед. Срываюсь, бегу за ним.
- Костяяя! – обнимаю за шею, всхлипываю. – Будь осторожен, пожалуйста, - судорожно всматриваюсь в его лицо. Хочу, чтобы каждая черта отложилась в памяти, меня накрывает волна фатальной безысходности. То едкое удушающее чувство катастрофы становится сильнее. – Я люблю тебя… очень сильно люблю…
- Мы справимся, любимая… - глухо, с надрывом.
И я ему верю… мы обязаны справиться…
Константин уходит. Дом мгновенно становится пустым и холодным.
Не могу найти себе места. Улыбаюсь дочери, но она сразу чувствует изменения. Ее не обманешь. Правду не говорю, но объясняю, что возникли некоторые проблемы. Малышка, моя маленькая и уже такая взрослая дочь, пытается меня успокоить.
Постоянно смотрю на часы, на телефон, жду весточку. Неизвестность и ожидание убивают.
Константин пишет. Каждый час получаю от него сообщение. Спрашивает как мы и успокаивает. Но по односложным ответам понимаю – все плохо…
До обеда провожу время с доченькой. Так легче. Так лучше. Надюшка, островок спокойствия в накрывшем нас царстве хаоса.
Укладываю кроху на дневной сон. Возвращаюсь к нам в спальню. Замираю около окна. Понимаю, что он сейчас не приедет, но продолжаю ждать.
Дверь открывается. Вздрагиваю и быстро оборачиваюсь. Домработница.
Последнее время она была очень вежливой. И я полагала, что наши недомолвки остались в прошлом.
- Что-то случилось, Лидия? – устало спрашиваю.
- Ага, - от выражения на ее лице становится нехорошо, безотчетная вона страха сковывает тело. – Заждались тебя, Любка.
- Вы о чем? – во рту моментально пересыхает.
Домработница достает из-под фартука пистолет и направляет на меня.
- Будь умницей и четко выполняй мои указания. Один писк, который мне не понравится, и пострадает Надька.
Глава 25
Константин
Переступаю порог дома, меня разрывает на части. Внутри все натягивается, оголяются нервы, и по ним бежит нечто темное, вязкое, причиняет физическую боль. Никогда еще мне не было так сложно уходить. Так хочется остаться, прижать Любовь к себе и никогда не отпускать. Когда я прикасаюсь к ней, знаю, что с ней все хорошо, только тогда я и сам живу.
Но есть ситуации, в которых нельзя поступить иначе. Я нужен Стасу. Для него начался ад, и я не имею права оставить друга.
С губ Любы срываются слова любви… опутывают сердце, но нет, не успокаивают, а лишь сильнее разжигают огонь тревоги внутри. Почему так дико больно? Я ведь все проверил. Дал указания охранникам. Каждый шаг от дома разрывает сердце, оставляет его с ней, с моей женщиной. Той, без которой я уже не мыслю своей жизни.
Всего два дня, красочных, ярких, пропитанных Любовью, именно тогда я жил по-настоящему. Когда перестал прятаться от эмоций, посмотрел правде глаза и позволил чувствам затопить разум. Я открыл двери для нашего счастья, и океан оглушительных по своей силе эмоций поглотил нас.
Два дня… ничтожно мало, но и всей жизни будет недостаточно, чтобы осознать свое счастье… Я получил от Любы самый ценный подарок – взаимность. И никогда мне не насмотреться в ее огромные глаза, никогда не насытиться вкусом ее поцелуев. А сейчас я обязан уйти.
Случилось то, что мы ожидали. Но все равно это стало полнейшей неожиданностью, болезненным ударом в спину. Они сделали свой шаг… Анютка… Почему она?
Медлю, прежде чем сесть в машину. Крепкие нити не пускают меня. Натягиваются и тянут обратно. Так сложно уходить… больно, нестерпимо, адски… Но я ведь вернусь…
Почему чувство тревоги только нарастает? Люба ведь в безопасности, убеждаю себя, но тревога сдавливает горло, не позволяет поверить собственным убеждениям.
Анютку похитили нагло, грязно, подло. Лена везла дочь в школу. Дюшка приболел и остался дома, это спасло мальчика. Они ехали с охраной. Стас старался предусмотреть все. Но как показывает практика, все просчитать невозможно, особенно когда имеешь дело с больными, безумными существами.
