немного сомневаюсь, от предыдущей так называемой свадьбы толком еще не отошла… Но белое платьице на всякий случай с собой прихвачу.
– «Хороший вариант, но слишком простое»? – напрягла память я. – То самое, номер девять?
– Ты меня понимаешь, – счастливо рассмеялась она. – Нет, папу точно хватит удар!
* * *
Я с ногами забралась в кресло и уставилась на размытый пейзаж за окном. Тютчев, может быть, и любил грозу в начале мая, только сегодня непогода разгулялась совсем уж некстати. Темное небо, глухие раскаты грома и ливень словно специально добавляли тоски моему и без того удрученному настроению. В такую погоду хочется сидеть дома в объятиях любимого человека, чтобы горел неяркий свет, журчал какой-нибудь старый добрый фильм, а на плите грелся грибной суп…
И почему у меня все не так? Эх… Я зажгла бра, но уютнее от этого не стало. По щекам побежали соленые струйки – прямо под стать дождю за окном. Это серое ненастье так походило на мою нынешнюю жизнь! Я опустила взгляд на тапки в форме смешных зайцев – ну что, ребята, добро пожаловать в мой унылый мир… Все – и веселые танцы, и задушевные посиделки в кафе, и шутливые перепалки в офисе, и милые романтические глупости – осталось в прошлом. Видимо, уже навсегда.
Свернувшись в комочек в кресле, я плакала и вспоминала наши с Ником обычные дни. Как по утрам я радовалась, получая от него комплименты… Как мы обсуждали рабочие моменты, бывало, споря до хрипоты, но приходя к неизменному консенсусу… Как, сидя в любимой кафешке, смеялись над всякой ерундой… И как в Новый год, лучший Новый год в моей жизни, мне было совсем не до смеха… Самые серьезные катастрофы в компании Ника выглядели вполне поправимыми. Да что там говорить, даже пресловутая «афера века» по прошествии времени представала удивительным приключением – и все потому, что пережили мы это нелегкое время вместе! Пока он был рядом, жизнь казалась яркой и насыщенной. С уходом Ника из нее будто разом исчезли все цвета.
Ту-ру-ру-рум-пум! – Я в который раз вздрогнула от звука мессенджера и, взглянув на экран, застонала в голос. Ну что за люди, даже погрустить спокойно не дают! Последние полчаса мой приступ хандры регулярно нарушали сообщения из домового чата: в части квартир пропала горячая вода, и жильцы бросились активно обсуждать насущный вопрос. Кто-то уже позвонил в диспетчерскую, но просто ждать устранения коммунальной аварии было, видимо, скучно… Ту-ру-ру-рум-пум! – Инициативная группа уже вознамерилась ходить по квартирам и выяснять, какие стояки пострадали. Как же вы мне надоели, неуемные активисты! Отстаньте, и на порог не пущу…
Разозлившись, я отключила беспрерывно звякавший телефон и швырнула его на диван. Не знаю, сколько еще я просидела в своем кресле, тихонько плача в полумраке. Кажется, в какой-то момент, подрастеряв силы, я стала проваливаться в нервную дремоту… Дзынь! Дзынь-дзынь-дзынь! Резкий звонок выдернул меня обратно в реальность. Нет, вы только подумайте, какие наглецы! Если не открываю, значит, не хочу никого видеть!
Трезвон на секунду прекратился, чтобы снова обрушиться мне на голову, но уже в сопровождении стука в дверь. Вот хамье! К общению с окружающими в этот момент не располагали ни мое настроение, ни внешний облик – зареванное лицо, всклокоченные волосы, старый вытянутый свитер до колен, домашние теплые гетры и, разумеется, тапки-зайцы, куда же без них… Но свистопляска у моей двери не унималась. Что ж, ладно, скажу кое-кому пару ласковых, сами напросились…
– Да иду уже, иду! – ожесточенно заорала я, срываясь с кресла. – Не знаю, есть у меня вода или нет! И знать этого не хочу! Отстаньте уже, надое…
Я распахнула дверь и осеклась на полуслове. На пороге, озабоченно глядя на экран телефона, стоял Ник. Его плащ промок до нитки, с волос на лицо стекали капли дождя.
– Что у тебя случилось? Сколько можно звонить? – вместо приветствия напустился он, врываясь в квартиру. Его взгляд остановился на моем заплаканном лице. – Майя, с тобой все в порядке? Ты не заболела? Тебя кто-то обидел? Я увидел слабый свет из окна, но ты не открывала дверь, а твой телефон почему-то выключен… Что стряслось?
– Все нормально… более или менее. – Я слабо улыбнулась, не веря своим глазам. Высокая фигура в длинном плаще расплывалась перед затуманенным слезами взором. Неужели это правда? Ник вернулся… Он все-таки вернулся! – Это ты… наконец-то… Ты пришел!
– Да, пришел… – повторил он еле слышно и как-то вопросительно, будто сам сомневался в том, что сделал это. – Много времени не займу, я буквально на секунду… Ты уверена, что у тебя все в порядке? Ладно…
Я почти не вслушивалась в слова, неотрывно глядя на Ника. Короткого пути от машины до моего подъезда хватило, чтобы он промок насквозь. Его глаза лихорадочно горели, но непривычно путаная речь и легкая небритость в сочетании с отросшими волосами создавали ощущение потерянности. Он не был похож на человека, наслаждавшегося жизнью и затянувшимся отдыхом от одной весьма эгоистичной и никчемной особы…
Сердце отчаянно колотилось, а в голове стучало лишь одно: я не допущу, чтобы он снова ушел! Даже если он просто принес договор дарения, желая отдать свою долю в фирме, даже если не хочет больше никакого общения со мной… Костьми лягу, но не дам ему уйти! И пусть это выглядит фарсом, пошлой комедией, водевилем, мне все равно! Ой, я ведь совсем не слушаю, что он говорит…
Ник между тем в который раз смахнул капли дождя с мокрых волос. Надо дать ему хотя бы полотенце, а то простудится! Не зря все-таки он не любит дождь! Я сделала попытку метнуться в ванную, но он остановил меня взглядом.
– Майя, скажи… – Ник собрался с духом и помедлил, глядя мне в глаза. Потом выдохнул и заговорил уже решительно, отрезая себе пути к отступлению: – Мне нужно знать ту четвертую причину. Я не дал тебе ее озвучить. Не дал все объяснить. Я много думал в последнее время – и понял, что так нельзя. А сегодня представил, как ты сидишь дома одна, в эту мрачную погоду, грустишь… Так защемило сердце! Мне… мне трудно без тебя. Да что там трудно – невозможно! Нам нужно все обсудить, эта недоговоренность не может висеть между нами. И плевать на обиды и гордость! Если сомневаешься, стоит ли доверять, остается только… доверять. Попробую снова рискнуть. Скажи, что там было в-четвертых, вдруг это на самом деле важно…
Еще как важно, важнее не бывает! Я столько раз за прошедшие дни проговаривала про себя эту причину, что теперь слова вылетели сами собой.
– Я люблю тебя. Вот та самая четвертая причина, по которой мы должны быть вместе, – выпалила я. На лице Ника сменилась целая гамма чувств – недоумение, раздражение, досада, отчаяние… Сильно же я обесценила самые сокровенные слова еще тогда, в кафе, когда говорила, что нашим отношениям не бывать, ведь люблю я его исключительно по-дружески! Уже не глядя на меня, Ник повернулся к двери, и я кинулась к нему. – Подожди, ты не понял! Я просто люблю тебя. Без дурацкой приставки «платонически», без этих шуток про дружбу, без глупых студенческих соглашений… Что мы все вспоминаем тот договор, нельзя ведь воспринимать всерьез такую чепуху! Кажется, я любила тебя всегда, только не осознавала этого… Можешь называть это эгоизмом, можешь упрекать, но мне без тебя – уже никак…
Вместо ответа Ник с нежностью коснулся пальцами моей щеки и вдруг резко притянул к себе, впиваясь в мои губы. Я вцепилась в его плечи, и мокрый плащ полетел на пол… Все оправдания разом вылетели из головы: для меня существовал лишь этот мужчина, будто сотканный из противоречий. Мягкий и сильный, уступчивый и властный, нежный и пылкий, легкомысленный и серьезный… И как это он умудряется удивлять меня снова и снова, после пятнадцати-то лет общения? Я поймала себя на том, что все-таки совершенно не знаю Ника и горю желанием открыть его для себя… Познать все, что он может мне дать… Как это вообще возможно?
– Надеюсь, мне еще удастся изумить так, как тебе и не снилось! – Ник задорно подмигнул в ответ на мое эмоциональное признание. – Совсем
