совершенно забыв о том, что ранее сама же соврала об этом.
Чуа крепко сжала пальцами руль и, глядя только вперед, спокойно произнесла:
– Ты мне говорила, что с ней все в порядке, но мне показалось, что я должна лично в этом убедиться. Поэтому я написала ей, но ответа не последовало. По телевизору в прямом эфире рассказывали про грязные делишки У Ёнчжина, и каждый раз, когда подтверждалась личность очередного трупа в чемодане, у меня сердце в пятки уходило – боялась, что среди них окажется Мирим. Вдобавок ко всему появилась статья, в которой говорили, что ты сообщница Ёнчжина. Такая тупость, я даже комментарий накатала! Мол, не такой ты человек. А потом посыпалась куча злобных реакций. Я так испугалась, что пришлось удалить комментарий, но вскоре кто-то с незнакомого номера прислал мне скриншот с этим текстом. Спросил, не я ли его написала.
– Это была Мирим?
– Ага. Даже позвонила мне. Рассказала, что тоже пошла на «рыбалку» с Ёнчжином, но потом сбежала, поняв, что это не для нее. А когда вернулась домой, отец разбил телефон. Ты же знаешь его характер. Мирим сказала, что услышала новости о тебе и быстро связалась со мной с телефона младшей сестры. В общем, жива она. Я знаю, что ты соврала, чтобы я не волновалась.
Хваён с трудом, лишь спустя некоторое время, ответила:
– Какое счастье.
Ну какое же счастье! Девушка не знала, что сказать, и просто молчала; только взглянув на свое отражение в боковом стекле, она осознала, что плачет. Слезы и сопли текли без остановки. «Это правда большое-пребольшое счастье, – думала она. – Увижу Ю Мирим в следующий раз – побью. Почему она не отвечала на мое приглашение в игре? Можно же было ответить хотя бы разок…» Мало, что сбежала в одиночку или что у нее не было связи. Убедившись в том, что соседка – которая, как она думала, закончила свои дни в чемодане, – оказалась все-таки жива, Хваён подумала, что, возможно (только возможно), боги все-таки существуют. И хотя этим избалованным божествам не было дела до нее самой, но Мирим они даровали маленькое чудо.
Правой рукой с ножом Хваён пошевелить не могла, поэтому лишь шмыгала носом и продолжала лить слезы, но тут что-то мягкое вылезло сзади и вытерло влагу с ее лица. Маленькие лапки плюшевого мишки все еще оставались грязными и засаленными, но впитали слезы Хваён мягче, чем любое полотенце. И не только слезы – сопли тоже. «Кто ж вытирает сопли рукой? Я сама-то никому их голыми руками не вытирала никогда», – с этими мыслями девушка с забитым носом поблагодарила Тоха:
– Спасибо.
Мишка смущенно пробормотал:
– Да я ж ничего такого не сделал.
Хваён одной рукой обняла его – всего вымазанного в слезах, соплях, крови и грязи.
– Когда все закончится, я правда пришью тебе лапу и ухо.
На игрушечной мордочке не было ни единой эмоции, но Хваён вдруг показалось, что он по-настоящему улыбнулся.
Между тем, оставив позади «Радугу», Чуа подъехала к территории, отданной под снос. Скоро должен появиться и Хан Чонхёк. Здесь их пути с соседкой расходились. Хваён уже собралась выйти из машины. Но Чуа остановила ее. Одновременно в кармане раздалась вибрация телефона. У Хваён были заняты руки, поскольку она угрожала пистолетом Тохёну, так что телефон проверил сидевший на плече девушки Тоха. От Чуа пришел какой-то видеофайл.
– Что это?
– Ты оставила кое-что в «Радуге».
– Что же я могла оставить?
Чуа достала из сумки на плече некий предмет. Это была… ручка. Шариковая ручка с рисунком клубники. Та самая, которая была прикреплена к спирали учетной книги Ёнчжина. Хваён подумала, что ручка пропала, а оказалось, она уронила ее, когда забегала в триста третью квартиру.
– Она все равно не моя. Зачем ты ее подобрала? И что это за видео?
– И не одно. Они были внутри.
Хваён не сразу осознала, о чем говорит Чуа: «В ручке хранились записи? Как так?» На лице девушки постепенно стало проглядывать изумление. Шариковая ручка из отеля с безвкусным клубничным принтом оказалась вовсе не простой шариковой ручкой.
– Когда ты позвонила, я искала ручку, чтобы сделать нужные пометки, и увидела ее. Попробовала ей пописать, а чернил не было. Думала, закончились, вот и заглянула внутрь, а потом смотрю – а вместо тонюсенького стержня там карта памяти от микрокамеры. Видимо, У Ёнчжин носил ее с собой.
Не дождавшись Хваён, Тоха запустил проигрыватель. Темный экран постепенно становился ярче. Видеофайлов было несколько: углы съемки и сами места на них были абсолютно разные. Все это были короткие записи длиной не более пяти минут. Чьи-то лица было видно, чьи-то – нет. Благодаря высококачественной линзе, спрятанной внутри, эмоции людей просматривались очень четко. На видео они передавали деньги, а после получали чемоданы. Некоторые забирали их в пустынных пространствах. Хваён осознала, что территория фабрики игрушек, куда они только что подъехали, – как раз одно из таких мест. Единственным покупателем, чье лицо не попало в кадр, был Хан Чонхёк. А ведь если бы его засняли, это видео могло бы стать более убедительным доказательством. Хваён с волнением открыла второй видеофайл снизу.
Он немного отличался от предыдущих.
Объектив был направлен точно на фабрику. Ёнчжин достал чемодан, и вскоре к нему подошел средних лет мужчина – лицо его было полностью скрыто. Судя по углу съемки, ручка валялась на полу. Бандит, видимо, специально уронил ее, что было вполне в его духе.
Незнакомец уложил чемодан и широко раскрыл его, проверяя содержимое. Внутри, свернувшись калачиком, словно эмбрион, лежал Чон Хёнмин. Мужчина снова закрыл чемодан и увез его куда-то вглубь. Следом послышался щелчок замка и лязг закрывшейся железной двери. Больше ничего не было видно.
Некоторое время спустя на экране снова появился Чон Хёнмин. Он двигался на своих двоих. За ним вышел Хан Чонхёк с чемоданом – парень называл его папой и ныл, что хочет есть. Оба покинули фабрику и выглядели при этом как обычные отец и сын. Далее никаких особых изменений в кадре не происходило, а после того, как У Ёнчжин подобрал камеру, запись и вовсе прервалась. Теперь осталось последнее видео. Хваён сделала глубокий вдох и нажала на него.
В темноте звучал голос Ёнчжина:
– Сука, видимо, приехал раньше, чем надо. На кой хрен вызвал ни с того ни с сего?
Судя по всему, он звонил кому-то, но собеседник не брал трубку. Вдруг со стороны фабрики раздался шум. Экран задрожал – Ёнчжин спрятался в машине. А потом за окном развернулась
