самую рукоять, да и дело с концом.
Падение замедлилось, и Эрия почувствовала, как упала на что-то мягкое и холодное. В мгновение исчезли стены, а вокруг поднялись прямо из земли деревья. Они росли, пока не закрыли своими широкими кронами небо. Она лежала на траве, прохладной после утренней росы, а прямо перед ней вглубь леса тянулась тропинка, посыпанная жёлтым песком. Видимо, её приглашают пройтись по ней.
Песок приятно холодил босые ступни. Вокруг разносилось пение птиц, а листву шевелил лёгкий ветерок.
Игривый конь неси меня
Ветер ковыль гонит
Хе-хо-хо
Свобода превыше всего
Ветер неси меня
Йо-хе-хе
Где-то впереди девушка пела залихватскую песню. Ей вторил какой-то струнный инструмент и флейта. Эрия прибавила шаг, пока деревья не расступились и она не вышла на широкую поляну, на которой вокруг костра выплясывала девушка. Её тёмные волосы разметались по плечам, глаза горели, а рубаха, единственное, что на ней было, оказалась задрана выше колен. Она танцевала, раскидывая руки и смеясь.
Неси меня ветер
Туда, где нет ночи
Хе-хо-хо
Предо мной весь Простор
От края до края
Йо-хе-хе
На каком-то инструменте, похожем на лютню, играл мальчик. Совсем молодой, со светлой шевелюрой и россыпью веснушек. Рядом на поваленом стволе сидел мужчина постарше в мантии ордена Муаров. Алая кайма, казалось,, горела в свете костра. Он приложил к губам флейту и качал головой в такт музыки. И вместе с ними был… Эрия отступила, опасаясь, что её заметят. Герцог сидел и хлопал в ладоши. Он улыбался, так искренне. И смеялся!
– Альг, иди ко мне! – воскликнула девушка, протягивая к нему руки. – Потанцуй со мной.
Герцог всё так же широко улыбаясь, покачал головой:
– Аника, ты же знаешь, я плохо танцую. Мне медведь на ногу наступил.
Светловолосый парнишка звонко рассмеялся и пробасил внезапно низким голосом:
– Я тут ни при чём, братец. Иди!
– Верно Бажен говорит, – улыбнулась женщина, и, подскочив, увлекла герцога в танец.
Они кружили вокруг костра, словно никого, кроме, них не было.
– И ничего тебе медведь не оттоптал, братец, – воскликнула она, и здесь Эрию словно молния поразила.
Она знала эту девушку… нет, старуху! Сестра герцога. Аника. Нет, не сестра. Они совсем не похожи, да и возраст…
– Он не всегда был угрюмым, твой кровавый герцог, – раздался голос над самым ухом.
Эрия резко обернулась. Рядом с ней стояла Айне, и её глубокие, тёмные глаза смотрели настойчиво.
– Это сон?
– Воспоминание. Общая память о тех деньках, когда они были молоды и не знали тех трудностей и горестей, что их гложут теперь. Посмотри, они танцуют, смеются, и Альг не кажется таким уж ужасным. Да он никогда им и не был. Всё пытался убежать от проблем, как это делают дети. А тот паренёк – светленький – Бажен, муж Глафиры. Хороший малый. Он ещё совсем медвежонок, не далее чем месяц, как покинул отчий дом. И рядом Румп. Маг, презревший свои клятвы, бросивший ученика. Даже он увидел в Альге нечто большее, чем просто злость.
– Зачем вы мне это показываете?
Айне качнула головой, отчего бусинке в её волосах тихо застучали друг о дружку.
– Ты делишь мир на белое и чёрное. Но мир не может быть только таким или таким. Он и белый, и чёрный. Вот он танцует у костра, потом спасал невиновных, два месяца назад казнил невиновных. Что будет завтра?
– Откуда мне знать? Сожжёт Ларек дотла?
– Зачем? Он так же, как и тогда, – ведьма указала на поляну, – желает танцевать у костра вместе со своей сестрой. Но Аника стара, её путь подходит к концу. И когда это случится, Альг должен быть силён и иметь нечто, ради чего он будет готов идти дальше. Не кусок обугленной земли, не горстку голодных горожан и разорённые хозяйства, а что-то личное. То, ради чего он будет готов…
Она замерла, удивлённо коснулась горла и несколько раз открыла и закрыла рот.
– Ещё рано.
Поляна опустела и теперь рядом с ними стояла… Маара. Она смотрела не сердито, а скорее печально.
– Пока рано.
– Но времени мало! – Воскликнула Айне.
– Его предостаточно, – Маара повела соболиной бровью, и ведьма отступила, склонив голову. – Ты мыслишь лишь одной жизнью – от рождения до смерти, а я сотнями, тысячами. Пока всё идёт как надо.
– Я не понимаю! Может мне кто-нибудь объяснить, что происходит? – Выкрикнула Эрия, которой порядком надоело, что все вокруг говорят загадками. Ей никогда не нравились пафосные баллады. В них было много словоблудия и таинственных недомолвок.
– Рано, девочка, – понимающе улыбнулась Маара.
– Не было бы поздно, – буркнула Айне, и это последнее, что Эрия запомнила.
.
Завтрак проходил в тягостном молчании. Пока не было мэтра Мартала, Оскольд коротко оповестил, что Кома нашёл леди Гленне дом и они присоединятся к остальным в храме. Потом был молчаливый завтрак, на котором мэтр бросал недовольные взгляды в сторону герцога. Впрочем, когда хозяин дома вместе с Румпом и Аникой ушли, столовую наполнил гул голосов. Все с воодушевлением обсуждали предстоящую церемонию. Эрия чувствовала себя чужой на подобном празднике. Кто она? Ни родственница, ни подруга, ни пленница.
– Я не могу быть матерью, – возмутилась Глаша.
– Да ты уже, разве нет? – удивился Оскольд.
– Я его кормлю, мне нравится этот малыш, и будь мы на севере, то непременно стала бы ему матерью на самом деле, но не пытайтесь меня заставить отринуть свою веру.
Все призадумались.
– Дани? – осторожно спросил Оскольд, бросая взгляд на невесту. Девушка потупила взор. Хороша матушка, ага.
– Ей ещё нет девятнадцати, а значит, она несовершеннолетняя, – расстроила всех Эрия.
Ох, зря она влезла. Знала, ведь, что сидеть надо тихо, незаметно. Первым встрепенулась Глаша.
– А тебе сколько?
– Двадцать, – уверенно ответил герцог, смерив девушку тяжёлым взглядом.
– Есть ещё Гленна, – тихо проговорила Эрия, но герцог от чего-то помотал головой.
– Ну вот и славно. На том и порешили, – улыбнулась Глаша.
– Но я не хочу ребёнка! – Возмутилась Эрия подскочив.
– Это лишь формальность. Поплескают водой на руки, подпишешь нужные бумаги и всё, – устало прервал её герцог.
Храм Триединых, новенький, пахнущий деревом и смолой, распахнул для них свои двери. Помещение было ещё не готово и куда ни глянь, валялся строительный мусор. Статуи стояли, вопреки обычаю, за алтарём и все вместе. Дино, Сессиль и Магдалина. Невысокие, чуть выше двух метров.
Жрец крутился вокруг гостей, извинялся за строительные леса – ещё не успели доделать внутреннюю отделку, за холод – печи сложили, а вот трубу перекладывают уже в третий
