обещал никогда не поддаваться алчному оппортунизму лоббистов.
Но они оба изменили своему имиджу и нарушили обещания, данные избирателям. Они и представляли собой эту новую, влиятельную и крайне опасную вторую волну ЭУ.
Покинув Сенат, Дэшл устроился в юридическую фирму, которая зарабатывала миллионы долларов на политическом лоббировании интересов медицинских и других корпораций; его зарплата, по некоторым данным, превышала 2 миллиона долларов, помимо миллионов, которые приносила ему частная инвестиционная компания. Занимая туманные и весьма сомнительные должности, такие как «политический советник», он не причислял себя к лоббистам, хотя его работа как раз в этом и заключалась: лоббировать выгодные сделки, отвечающие интересам его клиентов.
Один показательный случай произошел после обрушения швейной фабрики в Бангладеш в 2013 году, в результате которого погибло более 1100 человек. Хотя нет доказательств, что Дэшл лично участвовал в этом деле, его юридическая фирма DLA Piper выступила против плана Бангладеш по проведению обязательной реформы в области охраны труда, нацеленной на защиту низкооплачиваемых работников. Вместо этого DLA Piper лоббировала закон, который, наоборот, значительно ограничивал ответственность богатых американских ретейлеров. При поддержке бывшего сенатора от демократической партии Джорджа Митчелла и бывшего консультанта Сената Чарли Шилера DLA Piper стремилась защитить корыстные интересы своих клиентов, включая одного из ретейлеров, причастного к обрушению фабрики в 2013 году (Gap), в ущерб жителям и экономике Бангладеш[92].
Когда Сенатор Додд баллотировался в президенты Соединенных Штатов, его кампания проходила на средства финансовой отрасли – той сферы бизнеса, которую регулирует Банковский комитет Сената, председателем которого он и являлся. Когда он покинул Сенат в 2010 году, несмотря на свои неоднократные обещания никогда не становиться лоббистом, он сменил Дэна Гликмана на посту председателя и главного лоббиста Американской ассоциации кинокомпаний [93].
Дэшл и Додд были демократами. Среди республиканцев, которые перешли из Сената в клуб лоббистов, можно назвать Джона Эшкрофта, Боба Дойла, Ньюта Гингрича, Фила Грэмма, Чака Хагеля, Трента Лотта, Уоррена Рудмана – список и демократов и республиканцев практически бесконечный. Кроме того, многие из палаты представителей США тоже стали экономическими убийцами[94].
Корпоративные лоббисты
Большинство этих политиков, а также тысячи других людей, которые проходили через «вращающиеся двери», не называли себя лоббистами; они работали в юридических фирмах, на должностях с эвфемистическими названиями, такими как «советник», «консультант» или «советник по взаимодействию с госструктурами» – как и я официально назывался «главным экономистом» уважаемой консалтинговой фирмы. Однако на самом деле они, как и я, поддерживали корпоратократию, расширяли корпоративную империю и опутывали сетями экономики смерти всю планету. Они прятались в тени, но пользовались неизмеримым влиянием.
Важно отметить, что Американская лига лоббистов – профессиональная ассоциация отрасли – изменила свое название в 2013 году на Ассоциацию специалистов по связям с государственными органами. Хотя в тот год количество зарегистрированных лоббистов упало до самой низкой точки за десятилетие, в их рядах все равно состоял 12 281 человек, то есть по 23 лоббиста на каждого члена Сената США и палаты представителей и в разы больше, чем количество ЭУ в мое время. Однако даже эта шокирующая цифра оказалась сильно заниженной. Исследование профессора Американского университета Джеймса Тарбера показало, что число активных лоббистов близко к 100 000, и ежегодные траты на кампании лоббистов составляют около 9 миллиардов долларов[95].
Отсутствие прозрачности вокруг лоббистов не позволяет точно оценить последствия их деятельности. Однако каждая крупная компания, ведущая бизнес в Соединенных Штатах, насчитывает до сотни лоббистов. Эти корпорации и связанные с ними организации тратили более 30 долларов на каждый доллар, вложенный профсоюзами и группами по защите общественных интересов, представляющих «народ», в деятельность, отстаивающую права трудящихся, экологию, здравоохранение, образование и другие социальные услуги[96].
Должностные лица, ответственные за соблюдение законов, боялись перечить лоббистам и корпорациям, которые они представляли. Цитата с новостного сайта Common Dreams относится к оборонной промышленности, но характеризует и глобальные корпорации в целом:
Из десяти ведущих международных производителей вооружения восемь – американские. Оборонная отрасль тратит миллионы на лоббирование в Конгрессе и законодательных органах штата и защищает свои интересы с такой эффективностью и энергией, какую ее продукция далеко не всегда демонстрирует на поле боя. Истребитель-бомбардировщик F-35, к примеру, – самая дорогостоящая боевая система в истории США – обходится в 1,5 триллиона долларов, но не работает. Он слишком дорогой, на нем опасно летать, и в нем масса дефектов. Однако никто из законодателей не осмеливается бросить вызов влиятельным корпорациям, которые подсунули нам такую свинью[97].
Консультанты по местоположению объектов
Один из производителей вооружения, компания Boeing, вызвала скандал в штате, где я жил. Крупнейший работодатель в Вашингтоне, с более чем 80 000 сотрудников, Boeing входил в тройку крупнейших подрядчиков министерства обороны в мире (два других тоже из США – Lockheed Martin и Northrop Grumman)[98]. Лоббисты Boeing трудились день и ночь, чтобы убедить чиновников штата Вашингтон предоставить компании колоссальные налоговые послабления. Компания угрожала перенести производственные объекты самолета 777Х в другой штат, если политики не выполнят ее требований.
В конце концов законодатели штата Вашингтон приняли закон, дающий крупнейшее налоговое послабление корпорации за историю любого штата, с приблизительной пожизненной ценностью для Boeing в 8,7 миллиарда долларов[99]. Этот закон обеспечил аэрокосмическому гиганту положение главного корпоративного получателя государственных и местных субсидий в то время[100].
То, как Boeing манипулировал чиновниками штата Вашингтон, иллюстрировало методы, которыми пользовался особый класс ЭУ, так называемые «консультанты по местоположению объектов». Многие годы они занимались странами с низким доходом. Однако пример Boeing показал, что они стали влиятельной силой и в США.
Школы бизнеса и проектировщики утверждают, что корпоративное решение о выборе местоположения для строительства объектов, создающих рабочие места, опирается на рациональный анализ таких объективных факторов, как близость к поставщикам и клиентам, рынок труда, условия имеющейся инфраструктуры и транспортные сети, а также стоимость энергии, но во многих случаях определяющим фактором является соглашение с местным правительством. Консультанты по местоположению объектов играют на страхе, что данный регион будет отвергнут, если не предложит самые мягкие экологические и социальные нормы, самые низкие налоги и другие стимулы, которых можно добиться, изменив местную политику. Хотя государственные чиновники обычно с радостью соглашались на подобные сделки, они не учитывали долгосрочных последствий: разрушение школ, дорог, рекреационных объектов и природных ресурсов (то есть именно тех факторов, которые приносили пользу региону, включая сотрудников самой корпорации)[101].
Стратегии по налогам и субсидиям
История с Boeing напомнила
