по инфекционному отделению ленинградской больницы: его учтивая, интеллигентная семья уже заканчивала двухнедельное пребывание на отдыхе. А жаль: Виталий Григорьевич Торцов оказался толковым метателем в городки и располагающим собеседником.
Накануне отъезда новый знакомый пригласил Валерия Валерьяновича посидеть напоследок мужским кружком, избегая чрезмерно грамотных женских комментариев о вреде «жирообразующего пива». Но как можно отказаться от сдувания густой пены с янтарного холодного напитка в этот чудный, отзвеневший жарой день, сидя на террасе с видом на кипарисовую рощу?
Внезапно собеседник вздрогнул, уставившись на лестницу, ведущую на террасу:
– Однако!
Шевцов цепко оглянулся – и окаменел лицом. Резко выдохнул. По ступеням с неторопливой грацией спускалась Прекрасная Дама его мечты. Прелестный контур милого лица, укрытый символической вуалькой. В меру кокетливая шляпка с опущенными полями. Изысканное, струящееся медовым шелком платье до полу, приоткрывающее узорчатые туфельки. Ненавязчивый и манящий разрез со стройною ножкой. Гибкое, выразительное тело. Все со вкусом, дорого, пристойно. Мадам прошлась по залу, здороваясь с недавними знакомыми. Мужчины с готовностью привставали, дамы растерянно улыбались. Затем направилась к их столику. Виталий Григорьевич тотчас подскочил к ручке, едва не опрокинув стул.
Шевцов развеселился, наблюдая всеобщее смятение. Он сразу разгадал Незнакомку. Молча поднялся, приветствуя. Пододвинул стул, помогая присесть. Дама откинула вуальку – открылись плутовски смеющиеся глаза.
– Варвара Николаевна, вы всегда такая баловница, – восторженно комментировал Виталий Григорьевич, – а мы ведь вас не узнали, право не узнали!
– Высказывайтесь за себя, – довольно смеялся Шевцов.
– Вы обворожительны… Позволите предложить пив… э-э-э… заказать шампанского?
– Пожалуй, – Варвара придвинула фужер.
– Я могу рассчитывать на танец? – выручил Шевцов, подхватившись в торопливом поклоне.
Целый вечер он не отпускал Варвару от себя. Покинув ресторан, они направились к полированной глади ночного моря. Варя, скинув туфли, шлепала по влажному песку, подобрав подол. Шевцов поддерживал жену под локоть. Тайком они целовались в темноте, как гимназисты.
– Валер, пожалуй, пора возвращаться. Вальку пора укладывать.
– Маша наверняка уже уложила. Пусть останется с ним. Я никуда не отпущу тебя этой ночью.
* * *
– Извольте организовать прием должным образом, чтобы люди не толпились в коридорах, ожидая очереди, а подходили по записи, каждый в свое время, – толковала Варвара Николаевна амбулаторному служащему. – Хорошо, новую медсестру я сама для процедур подготовлю. Но прошу больше не переводить выученный мною персонал в другие кабинеты. А как ваша доченька после воспаления среднего уха? Покажитесь мне на неделе, непременно. Нет, не в день, когда я в больнице, я буду целый день занята в боксах. Да, в плановые осмотры впишитесь. До встречи.
Покончив с административными делами, врач поспешила домой: у Наташи завтра день рождения, ожидаются гости. София Валерьяновна с Марусей напекут песочных пирожных; девочки накроют стол; придут племянники. Счастье есть. И это – их дружная семья.
* * *
Подростки уже не смеялись, переговариваясь, – пот лил раздражающими кожу солеными струями. Аю-Даг оказался крутым. Валерий облизнул сухие губы: есть еще у Шевцова порох в пороховницах, держитесь, молодцы!
С высоты открывался сногсшибательный вид – и тут же обдувает ветерок, забывается усталость, прибывают силы: Божье творение, как ты прекрасно!
Присев на краю вершины, Юра с Марусей переговариваются шепотом. Подростки давно договорились уехать поступать в Москву: Маша на скульптора, Юра – в авиационный.
Подрастает десятилетняя Наташа – упрямица, вреднюга, но и умница; у нее явные задатки лидера, они ей пригодятся на должности организатора археологических экспедиций в Крыму.
На удивление стойко держался сегодня младший Валентин: сказывается отличная физическая форма футбольного вратаря.
Сегодня они – неполным семейным составом. Пока. Через два месяца вернется из продолжительной командировки по дифтерийным деревням Поморья жена.
Валерий Валерьянович гордится ее известностью на поприще лечения детских инфекционных болезней, ее авторитетом и научными статьями. У него нет ревнивого отношения к ее успехам, хоть и добился он в Советской России пока куда меньшего.
* * *
– А я тебе говорю, не смей давать такого распоряжения. Где это видано – толпе вскрывать гробы святых со святотатственной целью «разоблачения»!
– А я тебе говорю – решение уже принято: моя подпись вовсе не решающая. Иначе меня уволят из научно-атеистического отдела! А то и сошлют куда-нибудь подале, как ненадежного и сочувствующего… Думаешь, доносчиков не найдется? А твоя задача – обеспечить порядок.
– Порядок?! Послушай: твоя вечная жизнь теперь зависит от… Кого послушаешь…. Изначально трусливый зверь сидит в каждом из нас. Но выпустим его на свободу или задушим – наша воля.
– Ты болен, Лера. Охладись. – Дружной протянул стакан с водой.
– Да иди ты… Видно, Бога не боишься. – Шевцов выскочил из кабинета Дружного, не попрощавшись.
Вернулся вечером к жене:
– Опять меняю работу… Пойду опять на преподавательскую… Голова кругом. Все словно с ума посходили. Вокруг предательство, подлость и злоба. Люди доносят друг на друга, как будто не осталось ни родственных связей, ни дружеских отношений, ни просто чести и самоуважения. Как будто и в помине этого не знали в Государстве Российском. Царит поголовное стукачество, не знаешь, кому доверять. Массовый гипноз какой-то. Ничего не осталось из прошлой жизни, на что можно бы опереться.
– А я, Валера?
– Да, только ты у меня осталась, родная. И Валька с Натой. И Юра с Машей.
– Вот видишь!
– Милая, речь идет о женщинах и детях, вы сами нуждаетесь в защите.
– Ну что ты, Валерушка. Ты обопрись на меня. Это только кажется, что я хрупкая… У меня есть Бог, мне ничего не страшно. Нет, не так: у нас есть Бог, любимый.
Глава 3
Новые испытания
Напористый стук оповестил о беде. Хорошо, что дома никого. Валерий вынул из верхнего кармана заранее приготовленную для жены записку, быстро пометил нынешней датой, обозначил время. Мощный стук сокрушал покорную дверь. Шевцов вышел в прихожую, предусмотрительно прихватив «тревожный» чемоданчик со сменным бельем и предметами первой необходимости. Распахнул дверь, засадив ею чекисту в лоб – тот выматерился. Грозная тройка потянулась за пистолетами.
– Прошу не похабничать. Чему обязан?
– Вы арестованы!
– По какому обвинению?
– Вам хорошо известно: убит товарищ Киров!
– Весьма сочувствую. А я тут каким боком?
– Мы разберемся – каким.
– Предъявите ордер о задержании.
– Гражданин Шевцов… Зачем он вам? Разве вы не знаете, кто мы и откуда? И не вздумайте оказать сопротивление… если не желаете навредить семье.
В хищном воронке Валерий Валерьянович прикрыл глаза – помолиться. Затем прощальным помыслом полетел к родным.
* * *
– Да, как люди меняются… А был такой душка. Полно, Варя, голубушка моя, не плачь, я безусловно верю, что все уладится. Этого
