вопль обжёг горло.
Кая стояла ко мне спиной. Я вспомнила про лук, нашла за упавшим мотоциклом, схватила и выпустила в неё стрелу. Она не видела, как стремительно и сильно это древнее оружие, заключившее в себе магию предков. Вероятно, последнюю магию этого мира — или как минимум редкое сокровище. Тяжёлое остриё вонзилось в плоть и выскользнуло из груди точно так же вероломно, как когда-то её клинок пронзил Коити.
Кая развернулась ко мне — в глазах застыло искреннее удивление, недоумение. Изо рта потекла струйка крови. По лицу пошла чёрная корка, как когда-то на моих ранах от стрел Солнц.
— Знаешь, Кая, — я хотела говорить надменно, но голос предательски дрожал, — мне нравится этот новый мир, в котором твои хвосты — всего лишь показуха и тебя так просто лишить божественных сил!
Кая упала на землю. Её хвосты растаяли, как меч и яшма, а сама она лежала, холодная и безжизненная, как все смертные. Я рухнула тоже. Снег шёл всё сильнее и уже не таял на холодной земле. Мне хватило сил доползти только до Эола и проверить, что пульса нет.
Со стоном я откатилась на спину. Из белого неба над головой сыпало и сыпало. «Пусть засыплет и меня», — подумала я. Больше никого не осталось. Пусть горит огнём проклятый порядок, хаос победил.
Вокруг меня плотным кольцом стояли ёкаи, я слышала их тихие голоса.
— Нам нравится этот мир.
— Волчица объединила все миры.
— Мы довольны. Люди нас не видят, — все эти слова звучали с разных сторон, подобно каплям, срывающимся с острия.
— Люди нам не докучают. Мы тоже останемся в тени.
— Мы хотим жить сами по себе.
— Спасибо, Оками. Спасибо.
Глаза мои слипались. Хоть кому-то нравился этот мир, хорошо. Я довольна. По правде сказать, мне тоже он нравился. Бывало, я смотрела, как Коити возится на кухне, как Эол сидит за низким столиком с ноутбуком, — и мне хотелось строить планы, хотелось прожить эту жизнь на полную. Короткую, людскую, непонятную, беспорядочную.
Я впервые поняла, как много передо мной возможностей, а теперь лежала, медленно погибая под слоем снега. Сознание ускользало, и я думала, что моё тело найдут весной. Прощай, Эол. Прощай, Коити. Прощай, дивный мир, полный хаоса.
Впусти в свою жизнь хаос
Подбрось монетку
Если выпал орёл —
читай эпилог #1.
Если выпала решка —
читай эпилог #2.
Эпилог #1
Больше года спустя.
Я втискиваюсь в узкую юбку-карандаш, брызгаю духами с шипровым ароматом шалфея и цитрусов, быстрым мазком наношу блеск на губы — этого достаточно, чтобы выглядеть убедительно. Иногда мне кажется, что за внешним видом собеседник вот-вот угадает необразованную деревенскую девчонку, но потом подмигиваю себе в зеркале, и наваждение рассеивается. Я — это я. Почти не опаздываю, несусь к станции, оттуда — на встречу.
В высоченном здании из стекла и бетона — только недавно по спине перестали пробегать мурашки от воспоминаний, накатывающих при виде небоскрёбов, — меня встречает редактор одного из самых престижных журналов в Токио.
— Сато-сан, благодарю, что смогли приехать. Это очень важно для нас, — говорит он с глубоким поклоном.
— Для меня честь поработать с вами, — отвечаю я так же вежливо. — Итак, чем я могу быть вам полезна?
— Нас впечатлила последняя статья о новых археологических раскопках на Великом шёлковом пути. Я слышал от коллег, что вы проделали огромную работу, изучая местность и беседуя с учёными.
— Благодарю. — Я снова кланяюсь с лёгкой улыбкой.
— Так, конечно, не принято, и все материалы готовят штатные сотрудники. Но в качестве исключения мы бы хотели предложить вам написать статью для нашего журнала. Эволюция моды в эпоху Гэндай. Современный взгляд на гендерные стереотипы и понятие практичности.
Сдержанно улыбаюсь. Конечно, здорово написать об истории Японии, но предложений поступает много в разных странах. Я работаю с ведущими журналами по всему свету. Людям нравится, как я пишу, — и мне приятно думать, что это заслуга не только пережитых приключений, но и врождённого таланта. Чаще я сама придумываю темы и выбираю, куда поехать, — а потом продаю статьи тематическим журналам, но от некоторых предложений просто не отказываются.
— Могу взяться за статью в следующем месяце. На той неделе мне нужно интервьюировать учёного-климатолога в Сан-Франциско, а потом быть на конференции в Нью-Йорке. Когда вернусь в Японию, приступлю, если вас это устраивает.
— Конечно! Прекрасно, я пришлю вам подробности по электронной почте.
Мы пожимаем руки — я привыкла к работе на Западе, редактор это понимает — и снова кланяемся друг другу. Я гляжу на часы — придётся ловить такси.
Когда мои статьи получили широкую огласку и популярность, пришлось переехать в Токио. Отсюда удобно летать по всему миру, и я люблю новую квартиру, обставленную в современном стиле, яркую и светлую, с кучей безделушек, которые привожу из командировок.
Машина везёт меня на Сибую, радио играет ненавязчивую весёлую песенку нового айдола. Я ищу в сумке нужную папку с договором, чтобы передать в издательство Канагаве-сан. Она пишет, что уже ждёт меня, и я прошу таксиста поторопиться.
Приходит сообщение от Сяоху: «NY в силе? Забронирую нам лучший номер в FourSeasons». Вздыхаю со смехом и пишу: «Я всё-таки приеду не одна, прости. Но мы с тобой нагуляемся вдоволь». Она быстро отвечает: «Рада за тебя, куколка. Жду приглашения на свадьбу». Я закатываю глаза, Сяоху в своём репертуаре — такая же задорная, беспечная и обожает драмы.
Я сразу связалась с ней после происшествия в Исэ. Она прилетела в Японию не раздумывая. Я ещё лежала в больнице — всего несколько дней, у меня не было серьёзных травм, пара синяков и переохлаждение, — и она сидела рядом на больничной койке, гладила по руке, успокаивала. Они с мужем помнили свою жизнь на Тростниковой Равнине, и здесь у них сложилась похожая судьба. Они быстро освоились, Тэ Фэнхуан был бизнесменом, Сяоху — блогером. Они ни в чём не нуждались, как и в прежнем мире. Сяоху видела и других людей с Тростниковой Равнины — у простых смертных не осталось воспоминаний, они продолжали жить обычной жизнью.
Оправившись после травм и отпустив Сяоху домой, я поехала в Соти навестить семью. Родители ничуть не изменились, младшие братья учились в школе, только дедушка сильно постарел и любил теперь рассказывать странные истории, связь с реальностью в которых порой терялась. Может быть, он и помнил что-то о прошлом, но никто бы
