недоверия, которая пыталась отвергнуть то, что разум теперь обнажил, он слабо опустился на подлокотник ближайшего кресла. Данчеккер ничего не сказал, ожидая, пока Хант сам соберет все воедино.
«Население Минервы включало образцы последних приматов олигоцена», — сказал Хант через некоторое время. «Они почти наверняка были такими же продвинутыми, как и все, что Земля производила в то время, и с наибольшим потенциалом для дальнейшего развития. Ганимейцы невольно сняли запрет на дальнейшее развитие мозга...» Он поднял глаза и снова встретился с невозмутимым взглядом Данчеккера. «Они бы мчались вперед оттуда. Их ничто не могло остановить. А с их агрессивной чертой, вырвавшейся на свободу... целая раса сбежавших мутантов... психологических монстров Франкенштейна...»
«Откуда, конечно, и пришли луняне», — сказал Данчеккер. Его голос был серьезен. «По праву они не должны были выжить. Все теории и модели ганимейских ученых говорили, что они неизбежно уничтожат себя. Они почти это сделали. Они превратили целую планету в одну огромную крепость, и к тому времени, как они разработали технологию, их жизнь вращалась вокруг непрекращающейся войны и безжалостной, бескомпромиссной решимости уничтожить все другие соперничающие государства. Они не были способны придумать никакой другой формулы для решения своих проблем. В конце концов они действительно уничтожили себя и Минерву вместе с ними, по крайней мере, они уничтожили свою цивилизацию, если это правильный термин. Они должны были уничтожить себя полностью, но, с вероятностью миллион к одному, этого не произошло...» Данчеккер поднял глаза и предоставил Ханту дописывать остальное.
Но Хант просто сидел и смотрел, ошеломленный. После того, как ядерный холокост между противоборствующими силами двух оставшихся лунных сверхдержав навсегда изменил лицо луны Минервы #146; и Минерва распалась, луна упала внутрь к Солнцу, чтобы быть захваченной Землей. Крошечная группа выживших, которую она несла с собой, обладала ресурсами, чтобы начать одно последнее, отчаянное путешествие #151;к поверхности нового мира, который теперь висел в небе над их головами. В течение сорока тысяч лет потомки этих выживших слились в борьбе за выживание на Земле, но в конечном итоге они распространились по всей планете и стали противником, таким же грозным, как и их предки на Минерве.
Наконец Данчеккер тихо продолжил. «Мы уже некоторое время предполагаем, что луняне, а значит и человек, произошли от беспрецедентной мутации, которая должна была произойти где-то в линии приматов, изолированной на Минерве. Кроме того, мы заметили, что где-то в линии своего происхождения человек каким-то образом отказался от процесса самоиммунизации, который свойствен другим животным. Теперь мы видим не только доказательства того, что все это было правдой, но и то, как это произошло. На самом деле, многие виды пошли по тому же пути, но все, за исключением одного, были уничтожены, когда была уничтожена Минерва. Только один #151;человек в форме лунян #151; вернулся снова». Данчеккер замолчал и глубоко вздохнул. «На Минерве действительно произошла беспрецедентная мутация, но это была не естественная мутация. Современный человек, к счастью, демонстрирует меньше крайностей, которые привели лунян к гибели, но все равно наследие наших предков записано на страницах нашей истории. Homo sapiens — это конечный продукт неудачной серии ганимских генетических экспериментов!
«Ганимейцы верят, что человек медленно, но верно восстанавливается после нестабильности и навязчивого насилия, которые уничтожили лунян. Будем надеяться, что они правы».
Ни один из них долгое время ничего не говорил. Иронично, подумал Хант, что после всего, что сказали ганимейцы, их собственный вид должен был оказаться первопричиной всего, что произошло за последние двадцать пять миллиардов лет. И все это время, пока приматы эволюционировали в разумных существ на Минерве, а лунная цивилизация приходила и уходила, а пятьдесят тысяч лет человеческой истории разыгрывались на Земле, Шапьерон был там, в пустоте, сохраняемый таинственными действиями законов, искажающих время и пространство.
«Неудачная серия генетических экспериментов на Ганиме», — вторил Хант Данчеккеру. «Они все это начали. Они вернулись, чтобы обнаружить, что мы летаем на космических кораблях и строим термоядерные заводы, и они считали, что скорость нашего прогресса — чудо. И все это время они начинали все это в своих собственных лабораториях, двадцать пять миллионов лет назад... и бросили это, как плохую работу! Это смешно, когда думаешь об этом, Крис. Это чертовски смешно. А теперь они ушли навсегда. Интересно, что бы они сказали, если бы знали только то, что знаем мы сейчас».
Данчеккер не ответил сразу, но некоторое время задумчиво смотрел на верхнюю часть своего стола, как будто взвешивая, говорить или нет то, что творилось у него в голове. В конце концов он вытянул руку вперед и начал лениво играть с ручкой. Когда он говорил, он не встречался глазами с Хантом #146; напрямую, а продолжал смотреть на ручку, кувыркающуюся между его пальцами.
«Знаешь, Вик, в последние месяцы перед отъездом ганимийцы очень заинтересовались всеми аспектами земной биохимии, включая все наши доступные данные о Чарли, Мэне и олигоценовых животных из Питхеда. Долгое время они кипели от любопытства, и ZORAC не мог найти достаточно вопросов, чтобы задать их по таким темам. А потом, около месяца назад, они внезапно затихли обо всем этом. С тех пор они даже не упоминали об этом».
Профессор поднял глаза и устремил на Ханта прямой и откровенный взгляд.
«Думаю, я знаю, почему», — сказал он очень тихо. «Видишь ли, Вик, они прекрасно знали. Они знали. Они знали, что принесли жалкое изуродованное существо во враждебную вселенную и оставили его на произвол судьбы, несмотря на безнадежные обстоятельства, а потом вернулись и увидели, во что превратилось это существо — гордого и торжествующего завоевателя, который смеется над всем, что вселенная хочет ему противопоставить. Вот почему они ушли. Они считают, что обязаны Человеку предоставить ему свободу совершенствовать мир, который он для себя построил, любым способом, который он выберет. Они знают, кем мы были, и видят, во что мы превратились с тех пор. Они чувствуют, что мы достаточно пострадали от вмешательства в прошлом и показали себя лучшими управителями своей собственной судьбы».
Данчеккер отбросил ручку в сторону, поднял глаза и заключил:
«И почему-то, Вик, я не думаю, что мы их подведем. Худшее уже позади».
Эпилог
Сигнал, переданный огромной радиотарелкой в обсерватории на Дальней стороне Луны, устремился из края Солнечной системы в обширные заливы пустого пространства за ее пределами. Его шепот коснулся датчиков часового, который нес беспрерывное дежурство долгое-долгое время. Схемы внутри робота поняли и отреагировали на ганимейский код, который использовался для сборки сигнала.
Другое оборудование внутри робота преобразовывало сигнал в вибрации
