прибывания на постой прибыл отряд наёмников. Знаете, такие разудалые, проведшие в походе не один месяц воины. Они шумели, веселились, пили три дня кряду. Вечер уже был. Мы все разошлись по комнатам, а Альг решил поболтать с хозяином. Может, времена старые вспомнить хотели. У хозяина нашего дочка была, совсем ещё юная. За ней пол Райрата ухаживало, да отец всё отваживал женихов – рано говорил. До того он дочь подальше от зала держал, а в этот вечер не уследил. Наёмники зажали её в углу, да и… обидели в общем. Когда мы спустились, там уже вовсю шёл бой. Все против всех. И не только в постоялом дворе, но и на улице… в доброй половине города.
Маг прокашлялся и замолчал. Он смотрел прямо перед собой, и в этом человеке чувствовалась и сталь, и сила. Он не походил на доброго дедушку-мэтра, что зажигал фонари в Лареке. Мэтр Румп был из тех, на ком лежит ответственность за целый мир.
– Альг обладает способностью, передавать иным свои желания. Лучше прочего ему удаётся передать свою ярость. Мне не надо было быть там, чтобы знать: когда он увидел, что эти звери сделали с девочкой, то просто не смог остаться равнодушным. А его злость передалась другим. Мы ушли из города утром, и в нём осталось едва ли треть жителей.
Эрия замерла на месте и смотрела на мага с ужасом.
– И вы тоже… поддались ярости?
– Я нет, как и наши спутники. Мне удалось поставить щит и защитить некоторых. Не всех. Даже я не всесилен, – глаза мага смотрели с болью.
– Вы так спокойно об этом говорите?
– Да. Потому что Альг не только может передавать, но и принимать чужие желания, как свои. В тот момент, когда отец увидел свою дочь, он испытал настолько сильные эмоции, что Альг не устоял.
– И всё же вы спокойны!
Мэтр грустно усмехнулся.
– Всё просто: я маг и ко всему отношусь как к предмету исследования. Альгар не желал смерти всем жителям Райрата. Только тем наёмникам.
– Но он не способен себя контролировать! Его нужно…
Но её слова замерли в горле.
– Запри и забудь. Не так ли?
– Запри? Нет, я имею в виду…
– Альгара не так просто убить. Да и кто в здравом уме дастся? – мэтр положил на плечо Эрии руку и крепко сжал пальцы. – Проще не значит правильнее. Я не знаю, что или кто способен сдержать его, но это самое последнее дело. Альг тот, кто умеет любить, сопереживать и оберегать. Посмотри, кого он собрал вокруг себя, и ты поймёшь, что столь разные люди не могут ошибаться все разом.
Эрия поморщилась, вмиг находя несоответствие в словах мага.
– Вы сами сказали, что он может убеждать в своих желаниях. Отчего же не убедить всех вас, что вы семья?
Румп снисходительно улыбнулся.
– Мы могли не видеться несколько лет, но наша связь всё так же крепка, а сердца с нетерпением ждали встречи. Мы все сдерживаем его, напоминаем о ценности жизни. А его ярость лишь отражение той ярости, что в сердце каждого человека. Подумайте об этом.
– О чём ей следует подумать, старина?
Эрия вздрогнула и обернулась. На дорожке стоял герцог. Весь в чёрном, и оттого его лицо казалось ещё бледнее.
– О том, что прощение – это великое благо, – ничуть не смутился Румп и что-то прочитав на лице герцога, кивнул. – Я вас оставлю.
Эрия проводила старого мага взглядом и отвернулась, не имея сил взглянуть в глаза человеку, которого все просят простить. За такое не прощают, а мстят.
– Идём, я хочу тебе кое-что показать, – холодно бросил герцог и зашагал вперёд.
Огонь струился по венам, грозя, просто-напросто сжечь человеческую оболочку. Аника и Румп смогли его немного успокоить, но ярость, гнев и обида всё ещё клокотали внутри.
Девчонка эта окончательно лишила его покоя. Ему достаточно было всего лишь прикоснуться к ней, а вода и клятва усилили и без того сводящую с ума ярость. Ещё немного и кровь полилась бы на улицы Радла. Как в Райрате и Брейсвике, а у него ещё было одно важное дело.
В первые мгновения он подумал, что Эрия не последует за ним, но вот он услышал гневное сопение за спиной, и внезапно ярость сменило какое-то другое чувство. Что-то… сердитое? Огонь в крови погас, а разум прояснился. Он наконец-то смог разглядеть старые надгробия с шапочками снега, деревья, чьи голые ветви устремлялись в хмурое небо, моля о солнце и тепле, дорожку, выложенную жёлтым камнем. Сзади донёсся поражённый вздох, и Альгар обернулся.
– Что?
Эрия подняла удивлённый взгляд от дорожки и растерянно посмотрела на него.
– Нет ничего, просто… Дорожка жёлтая.
– На погостах дорожки всегда жёлтые.
– Да, именно так… Неважно, – она отмахнулась от какой-то своей мысли. – Вы хотели мне, что показать.
– Уже недалеко.
Он свернул в сторону и прошёл между свежих могил. Дальше и дальше. Туда, где росли сосны. В их тени нашли свой покой четыре человека. По его приказу сделали камни, но пока могилы не осели, надгробия сложили в стороне, а перед свежими холмиками поставили деревянные таблички.
Альгар знал, что Эрия уже прочла имена, но не мог заставить себя повернуться. Хотя говорить ровно получилось с трудом.
– Король запретил хоронить их в вашем семейном склепе. Я не мог его ослушаться, но здесь, на мой взгляд ничем не хуже. Святая земля. Да и сосны на вашем гербе. Жрец уже произнёс заупокойную. Если бы я знал, где вы, то непременно подождал.
Хруст снега, всхлип и вот Эрия упала на колени, прижав руки к груди. Альгар обернулся и тут же отступил, страшась, что его вновь накроет волной гнева. Но, видимо, в этот день мироздание сжалилось над ним.
– Они здесь?
– Да. Всё сделано по правилам. Я лично проследил. На надгробных камнях сделали герб рода, но если вы желаете что-то изменить или дополнить, скажите: всё будет исполнено.
Она подняла глаза, полные слёз и, кажется, ничего не видела.
– Зачем? Я не понимаю.
К чему объяснять? Он уже пытался. Мало надежды, что и в этот раз будет услышан. Впрочем, что уж тут.
– Потому что я виноват. Лорд Тервуд поступил бесчестно и жестоко, решив, что, повесив всех ваших родных, сможет завладеть имуществом. Он был казнён мной лично. Но я дал ему власть, и не меньшая вина лежит на мне. Простите, всё-таки я не могу наказать себя так же. На мне всё герцогство, люди, их благополучие. Зима ещё не закончилась,
