какая компенсация может быть выплачена нам за наши будущие доходы, если сейчас примерно четвертая часть золы не будет востребована». В другом письме компании, опубликованном в 1624 г., говорилось, что прекращение импорта балтийского поташа в значительной степени сократит экспорт английских тканей на Балтику и нанесет ущерб судоходству в стране. В стремлении возместить компании будущие убытки, связанные с планом развития отечественного производства мыла, было дано обещание, что в целях устранения убытков можно было бы бесплатно ввозить монеты и слитки, а также складировать увеличенные партии балтийского зерна в недавно построенных зернохранилищах. В ответе компании подчеркивалась одна из основных трудностей торговли в странах Балтии, которая также была источником трудностей с поддержанием ее сбалансированности: хорошо известная тогдашняя проблема обесценивания польской валюты и связанные с этим осложнения. В письме компании, датированном 9 февраля 1624 г., говорится: «Если у нас заберут поташ, то из-за нехватки других товаров мы будем вынуждены либо перевозить меньше ткани, либо приносить домой деньги, что, возможно, не обойдется без больших потерь». Далее в этом чрезвычайно интересном письме подчеркивается: «Обыкновенная монета, отчеканенная в тех краях, была низкопробной, а валюта, талеры и деньги в последнее время подорожали более чем вдвое по сравнению с их прежней стоимостью». По мнению компании, это привело бы к потере поташа на сумму, эквивалентную 30 000 фунтов стерлингов, и невозможно найти лучшей иллюстрации валютных трудностей, связанных с торговлей Англии на Балтике.
В 1634 г. Истлендская компания вновь обратилась в Тайный совет с петицией по вопросу сохранения поставок балтийского поташа, утверждая, что если этот импорт будет ограничен, то произойдет сбой в экспорте английских тканей в Прибалтику. Купцы Истлендской компании, говорится в петиции, как лондонские, так и ипсвичские, экспортируют окрашенную и выделанную ткань, полностью готовую, из чего следует, что их торговля затрагивает не только их самих, но и многих других подданных его величества, занятых производством и отделкой ткани. Таким образом, подчеркивая национальную важность экспорта тканей в Прибалтику, компания добавляет, что «из-за нехватки в Восточных странах денег, которые в основном являются смешанными и низкопробными, и отсутствия обмена их оборот полностью сводится к товарам, из которых главным является поташ. Когда компания не может продать ткань за деньги или обменять ее на другие товары, она часто обменивает ее на поташ, что делает ее торговлю тканями более масштабной и быстрой». Компания завершила свое письмо, подчеркнув, что особенностью английской балтийской торговли является то, что «в торговле Истлендской компании экспорт и импорт находятся в таком соотношении, что один не процветает без другого. Если импорт или использование поташа (1/4 часть доходов компании) будут ограничены, то устранение этой четверти составит 100 % экспортируемой ткани». Польские производители сукон воспользовались бы этой возможностью – они уже давно «положили глаз на английское сукно», и если бы Польша согласилась в качестве компенсации за потери, возникающие из-за ограничений на импорт поташа в Англию, импортировать в Англию балтийские монеты соответствующей стоимости в 30 000 фунтов стерлингов, это не будет эквивалентом. Потому что чеканка этой монеты была бы равносильна ограничению экспорта поташа и могла бы в ответ ограничить польский импорт английских тканей.
Еще одна трудность в поддержании равновесия между экспортом и импортом в торговле с Прибалтикой возникла из-за неустойчивого характера импорта зерна в Англию, который был значительным только во времена неурожая, внезапного голода, войн и т. д. «Что мы будем делать, если голод и война начнутся одновременно?» – спрашивали люди в Англии XVII в., имея в виду трудности балтийской торговли.
Эти трудности в поддержании баланса в торговле на Балтике, на которых так энергично настаивала сама Истлендская компания, не возникали так остро во 2-й половине XVI в., в период крупнейшей и наиболее прибыльной торговой экспансии Англии в этом регионе. К концу столетия в экспорте и импорте компании наблюдалось определенное равновесие, хотя колебания были довольно значительными. Принимая во внимание иностранных посредников, сделаем вывод: баланс был благоприятным для Англии, и торговля на Балтике приносила английским купцам значительную прибыль. Несомненно, эта торговля была частью многосторонней коммерции, которую Англия вела одновременно на различных рынках, и члены Истлендской компании действовали в районах Северного и Средиземного морей в рамках организаций купцов-авантюристов, Испанской компании и т. д., компенсируя таким образом потери, которые понесли в одном из районов своей деятельности. Но не следует забывать, что характер прибалтийских товаров был таков, что в целом, за исключением зерна и некоторых других продуктов, английские купцы не перевозили прибалтийские товары дальше, поскольку Англия лишь в незначительной степени играла роль посредника для прибалтийских товаров. Таким образом, важность торговли для Англии заключалась не в ее прибыльности, а в ее незаменимости для экономики и общего развития страны. До того, как английские купцы начали осваивать природные ресурсы недавно открытых просторов Америки и богатства Азии, Балтийский регион служил огромным резервуаром, из которого Англия могла черпать необходимое ей сырье, и выгодным рынком сбыта своих тканей. В Елизаветинскую эпоху преимущество на Балтике все еще было на стороне английских купцов, хотя и не в такой степени, как в других, недавно развивающихся отраслях торговли.
Глава 10
Организация английской торговли на Балтике
В XVI в. плавания англичан по Балтийскому морю, как и ганзейцев или голландцев, были в значительной мере организованы на основе принципа совместного владения судами, причем это право предоставлялось либо в виде паевого участия, либо в виде финансовых взносов на строительство судов. Вкладывая в действительности не очень большую сумму в покупку доли в судне и распределяя фрахт между несколькими судами, тогдашний коммерсант уменьшал риск, связанный с потерей судна и груза в результате штормов, действий пиратов или каперов, торговых ограничений и т. д. Как сказал Антонио в «Венецианском купце» Шекспира:
Нет, верьте мне: благодарю судьбу —
Мой риск не одному я вверил судну,
Не одному и месту; состоянье
Мое не мерится текущим годом:
Я не грущу из-за моих товаров[3].
По всеобщему обычаю, торговцы Истлендской компании, как правило, делили товары, отправляемые в страны Балтии, а также возвращаемые обратно, на несколько частей, что значительно снижало риск потери груза. В переписке между лондонским коммерсантом Томасом Секстоном и его агентами в Данциге подробно описана эта процедура, а в лондонских портовых книгах даже говорится, что груз, отправляемый на Балтику, распределяется более чем на дюжину частей и отправляется на дюжине или более судов. Различные части груза, обычно отправляемые одновременно, чаще всего имели примерно одинаковую стоимость. Так было,
