Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
частях карты. В некоторых случаях это означало, что «четвертый континент» находится «позади» ойкумены (в «передней части» карты) или «под» ней. Иные просто оставляли в антиподальной части планеты пустое место, чтобы указать на ее неясный статус и подчеркнуть неопределенность. Таким образом, средневековые антиподальные области превратились в места очень редко посещаемые, но точно существующие.
В «Зерцале мира» (пересказ в XV веке энциклопедии XII века) есть яркая иллюстрация: двое мужчин отправились по миру в противоположных направлениях и встретились лицом к лицу «под» пунктом отправления. Сопроводительный текст гласит: «Так же как муха облетает… яблоко», так и человек (или животное) способен обойти землю целиком, «так что он окажется под нами, и ему покажется, что под ним находимся мы». Если же он продолжит путь, то он зайдет «так далеко, что возвратится туда, откуда он вышел в путь». К тому времени стало понятно, что кругосветное путешествие теоретически возможно, причем можно двигаться на север и на юг, на восток и на запад, пусть даже на этом пути человека поджидают разного рода опасности и грозят собственные ошибки.
В 1325 году Одорико Порденоне из Индии приплыл в джонке на Суматру (прежде чем отправиться в Китай). Он посетил порты северного побережья, а также Яву, Борнео, вероятно, Бруней [на Калимантане] и другие острова Малайского архипелага и через Никобарские острова попал в Юго-Восточную Азию. Плывя к Ламори, северо-западной оконечности Суматры (тогда входившей в султанат Пасай, крупное торговое государство), Одорико понимал, что приближается к землям антиподов. Путешественник сообщает, что, к его удивлению, он «стал там терять из виду Полярную звезду, ибо поглотила ее земля»[208]. В пути Одорико не только расширил горизонт, но и шагнул за него. Звездное небо лишилось знакомых очертаний: путеводная звезда, светящая морякам всего Северного полушария, исчезла, осталась далеко.
С точки зрения Одорико, Ламори отличается от других стран главным образом в двух отношениях. Во-первых, и мужчины, и женщины ходят там почти нагими. Это объясняется тем (довольно убедительно; Одорико вынужден был понять, пусть и не принять, их доводы), что Господь создал Адама голым, так зачем противиться воле Божьей, особенно в кошмарной духоте? Во-вторых, люди там едят человечину так же, как, по словам Одорико, итальянцы едят говядину. «И на этот остров приходят купцы из дальних стран, и привозят они с собой детей, которых продают этим неверным, словно скотину, а те покупают детей, режут и едят их»[209]. «Эта страна хороша и обильна свежим мясом, хлебом и рисом, и в ней много… алоэ-дерева, камфары и всякого иного добра», но ее жители предпочитают человеческую плоть.
Одержимость европейцев приписывать чужеземцам склонность к каннибализму явно не моложе их привычки странствовать. Путешественники фантазировали о поведении, с которым сами не сталкивались, но все же пришли к выводу, что оно, несомненно, существует. Соображение, будто каннибализм за пределами Европы распространен повсеместно, а потому нехристиане – люди не вполне «цивилизованные», стало самореферентным. Обвинения в людоедстве, как правило, звучали в адрес населения, проживающего в нечетко определенных зонах контакта, на дальних аванпостах известного и понятного мира. Подобно содомии и многоженству, каннибализм считался обычаем в высшей степени постыдным – и при этом на удивление популярным в заморских странах; путевая литература предлагала читателю своего рода площадку, где можно исследовать этот странный феномен (и посмаковать его).
Средневековый каннибализм – интригующе широкая категория, и причин для него было много: людей ели из религиозных соображений, в силу природной жестокости, от голода, из чувства справедливости. Одорико вполне мог слышать о каннибалах Суматры, но даже если и нет, то он готовился встретить каннибалов на задворках Востока, и его рассказ о путешествии к новым рубежам звучал для его аудитории убедительнее благодаря тому, что в нем упоминались людоеды. Вот и Синдбад – мореход из Багдада, эталон многоопытного путешественника-мусульманина – тоже встречал каннибалов в третьем и четвертом своих плаваниях на восток. На «горе обезьян» (возможно, это намек на Суматру, где обитают орангутаны и им подобные приматы) многих товарищей Синдбада жарил на углях и ел ужасный великан. В следующем путешествии неугомонный Синдбад вновь потерпел крушение у некоего восточного острова, где жили «маги, а царь их города – гуль»[210]. И «всех, кто приходит к ним в город, кого они видят и встречают в долине или на дороге», маги кормили и натирали особым [кокосовым] маслом, «чтобы они разжирели и потолстели, и потом их режут и кормят ими царя»[211]. Цикл о Синдбаде, сложившийся в IX веке и широко циркулировавший на протяжении всей средневековой эпохи, также указывает на каннибализм как на главную черту, отличающую дикарей с островов от цивилизованных путешественников.
Одорико называет Яву крупным островом, у правителя которого состоят в подчинении семь коронованных государей. Остров «густо населен», «есть там много… пряностей и всяческой снеди, вот только вина на нем нет»[212]. И хотя внимание Одорико привлекли эти желанные продукты, его рассказ о Яве звучит совершенно обычным, знакомым, почти предсказуемым. Правитель живет в «удивительнейшем» дворце («нет ныне на свете дворца столь богатого и красивого») со «стенами, покрытыми изнутри золотыми пластинами, на которых выбиты золотые всадники»[213]. С тем же успехом это могло быть описанием монаршего двора во Франции или Италии.
За Явой, согласно Одорико, лежит остров Патен – по-видимому, Бинтанг (между Суматрой и Сингапуром) или, возможно, индуистско-буддийское государство Бантен (в западной части Явы). Деревья здесь дают прекрасную муку, из которой выпекают отличный белый хлеб. Одорико упоминает, что ел этот хлеб и «видел все это воочию». (Вероятно, речь идет о саго.) Одорико подчеркивает способность Господа и здесь поставить природу на службу человеку, сотворив чудо, которое свидетельствует о Божественном вмешательстве и выглядит как земная пища.
Впрочем, природа Патена несет в себе и опасность. Одорико упоминает ужасное дерево, источающее «самый что ни есть смертельный» яд[214]. Единственное противоядие – растворенный в воде человеческий кал. Это очень напоминает миф о яванском ядовитом дереве и поэтому едва ли изумило Одорико чересчур сильно. Испражнения животных были расхожим средством в западной медицине. В Европе коровьи «лепешки», гусиный и голубиный помет часто применялись для приготовления лечебных пластырей и напитков.
Жители Патена могут жить на острове лишь благодаря растущему на побережье высокому тростнику: «в стеблях его находят камни, а свойство у этих камней такое: кто носит их, того не берет железо, и поэтому большинство здешних жителей ходит с такими камнями. По этой же причине мальчикам делают надрез на руке и в рану кладут один из таких камней, и он затем бережет [юношу] от железного оружия»[215]. За Патеном океанские воды продолжают свое струение на юг. Одорико описывает бездонное «мертвое море»[216], и кого постигнет несчастье упасть в него, «отыскать его не удается ни за что»[217]. И если корабли удаляются слишком далеко от берега, воды этого страшного моря навсегда уносят их. Тут Одорико, вероятно, повторяет рассказы местных жителей о Яванском море, Зондском проливе или Индийском океане между Явой и Австралией. Это южный предел грандиозных странствий Одорико, ближайшее к землям антиподов место, куда он смог – или осмелился – отправиться. Он подошел к рубежу познанного, порогу небытия.
Аналогичным образом европейские карты предупреждают об опасности приближения к краю света. На Херефордской карте (ок. 1300) вокруг планеты начертаны буквы m o r s (лат. «смерть»): четыре румба человеческого компаса, напоминание о смертности. На карте венецианца фра Мауро (ок. 1450) юго-восточнее Индостана есть указание, что корабли, отправляющиеся на юг, течения несут «во Тьму», где «из-за густоты воздуха и вязких вод они погибнут». Мандевиль и другие рассказывают об «адамантиновых скалах» в восточных морях, которые притягивают к себе железо (поэтому местные жители строят свои корабли без гвоздей и вообще без железных частей). Кое-кто утверждал даже, будто видел своего рода продолговатой формы остров и слышал от моряков, будто это кладбище потерпевших крушение при столкновении с адамантином кораблей. Большие суда превратились в груды стволов и проросших из обломков ветвей. Если путешествие –
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
