о матери Эмери. Единственное, что знал Эмери: что мать умерла от болезни, а где-то там у него есть старшая сестра, которую он никогда не видел и вряд ли когда-нибудь увидит. Слишком уж разные их миры: этот, в котором Эмери стоит рядом с отцом, и остальной.
От этой мысли Эмери горько усмехнулся. Рядом с отцом? Скорее у его ног в ожидании очередного приказа. Был ли когда-то у Эмери выбор? А есть ли он у него сейчас?
Сам не заметив как, Эмери оказался напротив двери в комнату Яны. В последнее время он слишком часто оказывался здесь. Но он уже не сопротивлялся самому себе, поэтому и в этот раз обречённо поднял кулак и постучался.
Из комнаты раздался приглушённый вопрос, и Эмери ответил. Короткое шуршание, и вот дверь отворилась, и на юношу посмотрела девушка.
Её синие глаза были единственными, от которых Эмери не накрывала волна раздражения и гнева. Почему-то этот взгляд успокаивал, укачивал, точно мирное море детскую колыбель. Может, так было потому, что Яна не помнила того, что уже натворил Эмери? Не значит ли это, что в будущем он не сделает ничего такого, что бы зародило в этих глазах то же отвращение, что и в остальных?
— Можно? — Эмери улыбнулся.
— Конечно, — девушка улыбнулась в ответ и пропустила гостя внутрь.
Комната Яны была небольшая. В углу за шторкой пряталась небольшая кровать, с одной стороны стоял квадратный столик в окружении шкафов с книгами, чистыми холстами, художественными принадлежностями, а с другой — дверь в крохотную ванную.
Эмери здесь было тесно. На полу стояли картины, которые Яна отказывалась куда-то уносить, коробки с красками, бесчисленное множество красок, многие из которых, как казалось Эмери, уже давно закончились. И всё же Яна запрещала уносить и их. Видимо, девушка пыталась сохранить своё прошлое хотя бы в своей комнате в виде завершённых картин и опустевших тюбиков из-под краски.
Но для крохотной Яны эта комната была идеальной. Эмери всегда удивлялся, как сильно отличается Яна в этой комнате от той Яны, которую он встречает в коридорах и за обедом. Здесь она была всем тем, что наполняло крохотную комнатку, самим смыслом, который отражался в комнате, а снаружи она была чужой, лишней, потерянной.
По привычке Эмери подошёл к столу и взглянул на картину. Крупными мазками там были нарисован ночной пейзаж и бледная луна. Пока были нарисованы только небо и луна, а внизу холста была однообразная серая пелена. Здесь девушке ещё предстояло что-то сотворить.
— Она ещё не закончена, — виноватым голосом проговорила Яна из-за спины.
— Но уже хорошо, — Эмери повернулся к девушке и по привычке улыбнулся, не задумываясь, вкладывает ли он в эту улыбку какой-то смысл. — Я уже хочу увидеть результат.
— Тебе понравится! — глаза девушки засветились, она сцепила перепачканные чёрной краской пальцы за спиной.
В устах любого другого эти слова прозвучали бы неуместно, но сказанные Яной они приобретали другой смысл. Теперь Эмери очень ждал, когда картина будет закончена, чтобы поистине насладиться ею. Если Яна сказала, так и будет.
На душе Эмери полегчало. Казалось, он даже забыл о вечно наблюдающим за ним взгляде. Он смотрел на губы Яны, точно ожидая, что она скажет ему что-то ещё. Что-то, что успокоит его душу.
Почему-то всех остальных Эмери хотел заморозить до смерти, а эту девушку — согреть.
Эмери шагнул вперёд, ещё сам не понимая, зачем. Яна смотрела на него круглыми наивными глазами, точно ничего не понимала. Юноша сделал ещё шаг вперёд, и тут девушка заговорила:
— Хочешь, ты тоже можешь что-то нарисовать.
На мгновение Эмери застыл.
— Нарисовать? — с сомнением переспросил он.
— Да, — девушка улыбнулась и кивнула. — Это хорошая терапия. Особенно когда нечем заняться.
— И тебе помогает? — Эмери неуверенно сделал ещё шаг вперёд.
— Как видишь, — девушка совсем по-детски усмехнулась.
Эмери оказался совсем близко. Он осторожно поднял руку и, точно боясь сломать девушку, убрал выбившуюся тёмную прядь волос ей за ухо, не переставая смотреть то ей в глаза, то на губы.
— Думаешь, мне тоже поможет?
Яна почему-то ответила не сразу. Он пробежалась взглядом по лицу Эмери, словно выискивая на нём что-то. И когда юноша уже было задумался, всё ли с ним в порядке, девушка улыбнулась и, перейдя на полушёпот, проговорила:
— Ты был в подвале? От тебя пахнет сыростью и…
Эмери тут же переключился. Он вспомнил разговор с Нури, и юношу захлестнула новая волна эмоций. Он сделал шаг назад, чтобы лучше видеть Яну, и таким же полушёпотом ответил:
— Они все винят меня в своих проблемах. Они все смотрят на меня, словно я один во всём виноват. Нашли крайнего и теперь радуются, что за ошибки всех отвечаю я!
— Какая разница, что они думают, — словно в подтверждении своих слов Яна рьяно помотала головой. — Ильнар так не думает. Все получили выговор, не ты один.
От упоминания отца Эмери с отвращением поморщился. Да, отец пока не заставил Эмери ответить за свою ошибку. Но он точно знал, что это случится, что отец просто так не простит ему. Остальных прощал, а его — нет.
Тут в мыслях Эмери появилась совершенно другая мысль. Он бросил испуганный взгляд на Яну.
— Тебе он тоже сделал выговор? — от этих слов по коже Эмери пробежала дрожь. Если отец делает выговор всем, как и ему…
Но Яна смущённо уставилась вниз, поправив снова выбившуюся прядь волос, и проговорила:
— Он меня жалеет. Он не делает мне выговор, как тебе.
Эмери облегчённо выдохнул. Он не знал, что сделал бы, если узнал, что Яне кто-то что-то сделал. Даже если это был бы его отец. Особенно если отец…
Почему-то Эмери мог терпеть подобное отношение к себе, но не к Яне.
Буря в душе Эмери начала успокаиваться. Он снова взглянул в глаза Яне и увидел там спокойную гладь моря. Он хотел, чтобы такое же тихое море было в его душе.
Юноша снова шагнул к девушке и, не дав ей сказать ни слова, обнял и крепко прижал к себе. Эмери уткнулся носом в её макушку, удивляясь, что сам он так сильно вырос, а девушка, казалось, осталась прежней.
— Знаешь, — еле слышно проговорил Эмери, — когда ты только к нам пришла, ты была выше меня.
Девушка в его объятьях зашевелилась, но Эмери сжал её ещё крепче. Сейчас
