характер отношений в семье — как много об этом писал Макаренко. И каждый случай, о котором он рассказывал, каждый пример, который он так ясно обрисовал, был направлен не на то, чтобы дать рецепт, универсальный прием, а на то, чтобы показать общий характер отношений в семье между взрослыми и детьми, заставить над ними, над этими отношениями, задуматься.
Значение примера в том, что он производит впечатление, задевает чувства, выводит семью, которая не справляется с воспитанием, из состояния, когда она уже как-то примирилась с создавшимся положением. Нет ничего хуже, если семья притерпелась к неправильным, трудным отношениям, привыкла к ним, махнула на них рукой.
Конечно, даже в очень хорошей семье с детьми могут случаться неприятные неожиданности. Но там, где семья внимательна к жизни ребенка, там, где родители размышляют, а не находятся во власти настроений, заблуждений и ложных традиций, всегда будет найден правильный выход, верный прием. Поведение родителей в такой семье отличается гибкостью, пластичностью. Они не мучают детей излишним воспитательским рвением, но всегда оказываются на месте с разумным советом, категорическим требованием, необходимой помощью. Им легко это сделать, потому что они знают своего ребенка, любят его и их требования всегда обоснованны.
Естественно, что такое качество семьи не является чем-то случайным. Как правило, разумными и деятельными воспитателями являются родители, чья собственная жизнь богата разносторонними интересами и крепко, неразрывно связана с жизнью и интересами всего нашего социалистического общества.
Частная педагогическая ошибка, которая всегда возможна в любой семье, здесь не страшна, так как общий тон ее жизни звучит бодро, энергично, в нем нет застоя. Такой семье ничего не страшно, так как идет она во всем вместе с огромным советским коллективом, пользуется его огромным положительным опытом, находит в нем могучую поддержку.
Нельзя сказать, что в ребенке зреет человек. Он человек с первого дня рождения. Об этом родители должны всегда помнить, чтобы всегда оставаться на высоте воспитателей.
Первое, что требуется от нас, взрослых, — это уважение к детям. Любя, требуя, лаская и взыскивая, предоставляя детям необходимый простор для самодеятельности, для творческого развития, мы всегда должны видеть в них не только детей, но и будущее своей семьи и всего народа.
В знойный летний день, когда всё изнывало от жары и мечтало о дожде, я вдруг увидел, как по улице бежал ручеек. Я подошел поближе, — из трубы, проложенной вдоль стены, медленно, маленькими каплями вытекала вода. Кран на этой водопроводной трубе не был до конца завернут. И вода, падавшая маленькими каплями, накопилась, пробилась к мостовой, заполнила выбоину в асфальте, перелилась через край.
Так, мне кажется, накапливается и характер, — маленькими каплями, постепенно, незаметно. Капля за каплей! Сравнение, конечно, не очень удачное, кран можно завернуть до отказа, вода под солнцем быстро испарится, будто ее и не было; сколько бы ее ни накопилось, с ней не так трудно справиться. А как с характером? О, с ним очень трудно!
А начинается с того же: не обратили внимания на то, что «кран не завернут», не придали этому значения.
И пошло — капля за каплей.
ТЫ ЕГО СДЕЛАЙ!
«Педагогическая поэма», как известно, начинается разговором автора с заведующим губернским отделом народного образования. Год тогда был 1920-й. Много детей и подростков, оставшихся сиротами, бродили без всякого призора по путям и перепутьям, попадали в воровские, а то и в бандитские шайки. Вот этих беспризорников, как их официально именовали, собирала — молодая еще тогда советская власть и помещала в детские дома, а самых тяжелых, самых деморализованных — в колонии. Стать во главе такой колонии и предложил Антону Семеновичу Макаренко заведующий губернским отделом народного образования. Как же он определяет главную задачу Макаренко в отношении отчаявшихся и одичавших детей и подростков? Он говорит:
— «Нам нужен такой человек вот… наш человек! Ты его сделай».
Как лаконично, просто и всеобъемлюще.
Нужно растить нового человека, нашего.
И какая вера в силу воспитания:
— «Ты его сделай».
Конечно, это сам Макаренко определяет для себя главную задачу, вкладывая эти слова в уста завгуб-наробразом.
«Педагогическая поэма», войдя в золотой фонд художественной советской литературы, стала также и учебником для педагогов, одним из самых ярких педагогических произведений, раскрывающих методику коммунистического воспитания.
На первых страницах «Педагогической поэмы» мы читаем:
«Пустынный лес, окружавший нашу колонию, пустые коробки наших домов, десяток «дачек» вместо кроватей, топор и лопата в качестве инструмента и полдесятка воспитанников, категорически отрицавших не только нашу педагогику, но всю человеческую культуру, — всё это, правду говоря, нисколько не соответствовало нашему прежнему школьному опыту».
И несколько дальше:
«Колония всё больше и больше принимала характер «малины» — воровского притона».
Что же собой представляли первые воспитанники?
«В пакете были «дела». Четверо имели по восемнадцати лет, были присланы за вооруженный квартирный грабеж, а двое были помоложе и обвинялись в кражах».
Среди этих первых был Бурун, закоренелый вор, продолжавший воровать и в колонии.
Много прекрасных страниц в «Педагогической поэме», рассказывающих о подвиге перевоспитания. Самые волнующие — те, на которых воспитанники колонии показаны во время труда. Вот где пафос победы, торжество преображения!
Прошли не недели, а многие и многие месяцы. И вот мы читаем о празднике первого снопа:
«Бурун начинает косить. В несколько взмахов косы он укладывает к ногам Наташи порцию высокой ржи. У Наташи из первого накоса готово перевесло. Сноп она связывает двумя-тремя ловкими движениями, двое девчат надевают на сноп цветочную гирлянду, и Наташа, розовая от работы и удачи, передает сноп Буруну. Бурун подымает сноп на плечо и говорит курносому серьезному Зореню, высоко задравшему носик, чтобы слышать, что говорит Бурун:
— Возьми этот сноп из моих рук, работай и учись, чтобы, когда вырастешь, был комсомольцем, чтобы и ты добился той чести, которой добился я, — косить первый сноп.
…Звонко-звонко, как жаворонок над нивой, отвечает Зорень Буруну:
— Спасибо тебе, Грицько! Я буду учиться и буду работать…»
В колонии имени Горького колонисты работали и учились, получали знания и приобретали специальность.
В коммуне имени Дзержинского, когда ее возглавлял Макаренко, труд на заводе и учебные занятия в средней школе шли рядом.
Что было первым, главным? Школа? Производство? Первым и главным было воспитание нового человека, нашего, советского. Пафос устремления к будущему, заложенный в основу воспитания нового советского человека, настоящего человека, невозможно выразить только в школьном образовании, или только в производственном труде, в чем-либо одном, или в чем-либо предпочтительно. Антон Семенович утверждает это всей своей практикой и всем своим педагогическим творчеством. Он —
