что говорила? Что не умею целоваться?
В прихожей, как только щёлкнул, закрываясь, дверной замок, Костя меня поцеловал. По-взрослому. В губы.
А я…
– Погоди, я же описанная, обкаканная и… – заволновалась я, но Костя прислонил палец к моим губам, затем начал меня раздевать. – Э-э… – мне стало так страшно, что захотелось плакать.
– Наташ, ты чего застыла? – удивлённо спросил он.
– М-может, н-не н-надо?
– Если грязь засохнет, её труднее будет отстирать, – пояснили мне, стягивая с меня куртку, затем толстовку.
– А-а… – не спешила расслабляться я. – Но мы забыли мои вещи в машине. А здесь у меня нет одежды.
– Походишь в моей, – улыбнулся он, чмокнул меня в нос и ушёл к себе в комнату, крикнув на ходу: – Снимай пока джинсы, кидай в стирку!
Я встала в ванной возле стиральной машинки, но джинсы так и не сняла.
Костя вернулся с рубашкой в руках. Фланелевая, чёрная, в красную клеточку, она повисла на мне, прикрыв ноги чуть ли не до колен. Рукава пришлось закатать.
– Тебе идёт, – сказал мой бывший попечитель.
– Никогда не видела тебя в этой рубашке. Она точно твоя?
– Это особенная вещь для меня. Я купил её в секонд-хенде, ещё когда был бедным студентом. Это моя любимая рубашка. Я много лет берёг её как память о своём интеллектуальном и карьерном росте. И вот теперь она по-настоящему пригодилась.
С третьего раза поцелуй получился. Прямо возле трясущейся вместе с моими вещами стиральной машинки. Я даже не поняла, как страх превратился в приятное ощущение.
Надо же, я думала, у мужиков жёсткие губы, а они, оказывается, мягкие. Остался, правда, на дне души осадочек, что три дня назад Костя страстно целовал шушеру, а, может, и не только целовал.
– Что такое, Наташ? – он заметил, что я хмурюсь.
– Да вспомнила, что ты ещё недавно целовался с этой… – я сморщила нос.
– Я тогда перепил. У нас с ней всё равно вряд ли бы что-то вышло. Забудь. Теперь у меня есть ты, и с тобой впервые за несколько лет я чувствую, что живу.
Я опустила голову, не зная, как объяснить свои противоречивые чувства. Вроде бы я люблю Костю, а вроде и брезгую, потому что шушера оставила на нём свою грязь, пусть и невидимую.
– Маленькая моя, жениться на тебе хочу, – огорошил меня Костя.
– Ну-ну, – с горькой иронией сказала я. – Позор-то какой: ты и десятиклассница.
– Это всё неважно, – покачал он головой. – Пойдёшь за меня?
– Пойду… – вздохнула я, а про себя подумала: «Ну, так уж и быть, уговорил».
А дальше мой нежный девичий разум отключился. Филейка с ворчуном тоже валялись где-то в глубоком обмороке до утра следующего дня.
***
Наутро я передумала выходить замуж.
Во-первых, мужик с чужими засосами на шее – такой себе подарок на совершеннолетие, к тому же запоздалый. Так и захотелось сказать: «Я тебя люблю, но не очень. Пошёл к чёрту!» Во-вторых, ну какая из меня, на фиг, невеста?!
Я тихонечко сползла с постели, накинула на себя Костину рубашку, за неимением ничего другого, и собралась улизнуть, пока Костя спит.
– Куда это ты? – раздалось у меня за спиной.
О, чёрт…
– Да… Э-э… – я замялась. – Я тут подумала, что зря мы… В общем, я пойду.
Костя ловко выпрыгнул из кровати и обнял меня.
– Никуда я тебя не пущу. Ты испугалась, да? – полушёпотом мне на ухо спросил он. Уху стало горячо и щекотно от его дыхания. – Прости. Я так и знал, что не надо было торопиться. Прости, моя маленькая… – он запустил пятерню мне в волосы и одним лишь до мурашек приятным движением чуть снова не отправил моё здравомыслие в обморок.
Но я-то знаю, как мужики умеют заговаривать зубы, когда хотят затащить себе кого-нибудь в постель. И подарков наобещают, и свадьбу роскошную на тысячу гостей, и деток-ангелочков… Женщины любят слушать сказки, потому и ведутся. Каждой хочется почувствовать себя обожаемой и желанной.
Нет, я ни о чём не жалею. Уж лучше провести ночь с Костей, чем с каким-нибудь полузнакомым ублюдком из клуба. Мой первый раз был, можно сказать, по любви. Хоть это радует.
А вот Костино обещание жениться – это чистой воды абсурд. Я – девочка большая, всё понимаю.
– Твоя мама, если узнает, со свету меня сживёт. Люди будут смеяться. Так что давай лучше не будем, а?
– А причём тут моя мама? Я же тебе сказал, что разберусь с ней. Что ты опять себе придумала? М?
– Ничего. Это вы, мужики, мастера сказок.
– Ты это о чём? – прищурился он. – У тебя кто-то был до меня, и он обидел тебя?
– Никого у меня не было! – громко возразила я и брыкнулась, чтобы вырваться из объятий, но, увы, держали меня крепко.
– Наташа, ты можешь мне обо всём рассказать. Моего отношения к тебе это не изменит.
– Нечего тут рассказывать, – фыркнула я.
– Ладно, можешь не рассказывать. Но если…
– Не о чем! – выкрикнула я и, наконец, высвободилась. – Не о чем! Не о чем! Что тут непонятного? Почему бы тебе просто не поверить мне?!
В мозгу у меня запульсировала одна-единственная мысль: забрать из сушилки свои вещи, одеться и уйти. Не то колотит нешуточно. Того и гляди, начнётся истерика. Сплошное расстройство от этих мужиков.
Но не тут-то было. Косте до лампочки были мои планы. Он снова схватил меня, но на этот раз бросил на кровать и лёг сверху.
– Ну всё, всё, успокойся. Я ни за что не стал бы тебя обманывать. Хочешь, мы прямо сейчас поедем и подадим заявление в ЗАГС?
– Пф, – вырвалось у меня недоверчивое.
– Я не шучу, – он серьёзно посмотрел мне в глаза.
Не успела я ответить, как зазвонил домофон. Костя нехотя слез с меня, натянул домашние штаны и пошёл открывать.
***
Нелёгкая принесла Светлану Изверговну.
– Дозвониться до тебя не могла! – с порога заругалась на сына она. – Что, праздновал избавление от пигалицы?
Ну, капец. На фиг мне такая родственница не сдалась. Пойду, продефилирую мимо неё в Костиной рубашке, хоть нервы ей напоследок потреплю. Не всё же ей надо мной издеваться. Обраточку надо кинуть и красиво свалить в закат.
– Здрасьте, – бросила я ей и босиком прошлёпала к сушильному шкафу.
– Я женюсь, мам, – сообщил Костя.
– Что-о-о? Только через мой труп! – взревела мать.
Её лица я не видела, так как в этот момент уже натягивала на себя одежду в Костиной комнате.
– Это не обсуждается, мама, – Костя старался говорить сдержанно и твёрдо, но мать всё равно не
