Бразилии, Аргентины и многих наших тогдашних союзников.
Как пишет Guardian: «АНБ призывает высокопоставленных чиновников, работающих на его «заказчиков», таких как Белый дом, Госдепартамент и Пентагон, делиться своими списками контактов, чтобы агентство могло добавить телефонные номера ведущих иностранных политиков в свою систему наблюдения»[119].
Во многих частях света шакалы, стоящие за второй волной ЭУ, пользовались поддержкой растущего класса наемников – вольных стрелков, не соблюдавших правил и стандартов военнослужащих.
К 2012 году насчитывалось почти 110 000 контрактных наемников в одном только Афганистане, по сравнению с 68 000 военнослужащих США. Для сравнения: во Вьетнаме было 70 000 наемников и 359 000 военнослужащих[120].
Хотя информации по числу наемников, чьи услуги оплачивались деньгами американских налогоплательщиков, нет, в отчете 2014 года, посвященном тридцати самым влиятельным частным военным и охранным компаниям, первое место заняла G4S – фирма, насчитывавшая более 620 000 человек и получившая свыше 12 миллиардов долларов в 2012 году. Помимо солдат, G4S продавала государствам и корпорациям новейшее оборудование для шпионажа и слежки. Интересно, что Blackwater (переименованная в ACADEMI), известная широкой общественности ЧВК в связи с обвинениями в убийстве иракских гражданских лиц, заняла тридцатое место[121].
Привлечение наемников позволило Вашингтону заявить, что военные операции мало-помалу сворачиваются, число погибших американцев снижается и правительство не несет ответственности за пытки и другие военные преступления. Наемники не нуждались в таких непопулярных мерах, как мобилизация во время Вьетнамской войны, которая спровоцировала антивоенное движение. Они поддерживали незаконные действия шакалов, не подчиняясь ни Пентагону, ни президенту, ни Конгрессу. Вообще никому.
Когда я проводил исследования для «Новой исповеди», я заметил, что корпоратократия практически безгранична и совершенно не демократична в своей способности и желании шпионить за каждым нашим шагом и переходить к решительным действиям (включая тюремное заключение без хабеас корпус, а также убийства), стоит нам сделать то, что она расценивает как угрозу своей алчной власти. Ее лоббисты подкупали многих наших выборных чиновников. Ее спецназ совершал незаконные убийства. Ее низколетящие пилоты и шакалы-роботы прослушивали наши мобильные телефоны и общение в сети. Все это было частью стремления корпоратократии сделать все возможное, чтобы удержать власть.
Вскоре после выхода «Новой исповеди» стало очевидно, что стратегия американских ЭУ и политика США создали благотворную почву для китайских ЭУ – и так началась третья волна экономических убийц.
Часть VII. Китайская стратегия экономических убийц
Глава 39. Китай нарушает баланс сил
Стремление Пекина стать ведущим игроком на мировой арене зародилось, когда Дэн Сяопин стал новым лидером Китая после смерти Мао Цзэдуна в 1976 году. Под руководством Дэна Китай отказался от десятилетних провальных стратегий по развитию, приведших к голодной смерти около 20 миллионов человек[122]. Дэн призвал к реформам, которые продвигали, по его словам, «рыночную экономику с социалистическими чертами». Его рыночная экономика значительно отличалась от американской версии.
Я хорошо знал, что идеи Дэна подчеркивали приоритет коллективного над индивидуальным и заложили фундамент, на котором зародилась китайская стратегия ЭУ в 2009 году, когда меня пригласили выступить с лекцией в Европейской международной школе бизнеса Китая (CEIBS). Эта программа MBA не раз попадала в десятку лучших в мире, по данным Financial Times, и обучались по ней в основном китайские студенты, которых отбирают как будущих лидеров нации. Многие студенты впоследствии пополнили ряды ЭУ, осознанно или нет. Я не сразу понял, что им интересно узнать «хитрости профессии». А когда понял, то пожалел, что не сумел отвратить их от этого пути. Однако, как я заметил, их мышление кардинальным образом отличалось от нашего.
– Китайский народ до сих пор живет под влиянием идей Конфуция об уважении к иерархии, – сказала мне Мэнди Цзан, один из студенческих лидеров CEIBS на программе MBA. – Нас с детства учат конфуцианской философии, гласящей, что служение семье – самое важное, что мы можем сделать. А семья охватывает и коллектив, и народ, и даже мир. Политику Дэна следует толковать в этом ключе.
Когда я отметил, что идеи Дэна о рыночной экономике отражают принципы капитализма, к которым призывал Милтон Фридман, и суть их в том, что цель бизнеса заключается в максимизации краткосрочной прибыли, независимо от социальных и экологических последствий, несколько студентов возразили мне. Они объяснили, что Китай нацелен на реализацию 30-летней «Трехшаговой стратегии развития», изначально предложенной Дэном.
– Рыночная экономика, – подчеркнула Мэнди, – не обязательно должна опираться на индивидуалистическую алчность и краткосрочные задачи. Это ваша модель, а не наша.
Комментарии студентов помогли мне понять, что концепция рынков и прибыли получает совершенно иное толкование, если применять ее к культуре, которая считает коллективное важнее, чем индивидуальное. Идеи профессора Фридмана были сформулированы в США, то есть в стране, воспевающей права индивида как свободу, выгодную с точки зрения личных интересов. В подобной культуре об общественном благе вспоминают, только если это предписывает закон и иные требования – или если это приносит пользу индивиду. В культуре, соблюдающей конфуцианские идеалы, общественное благо – главная цель. Для многих студентов служить семье означало поддерживать стратегию, которая сделает наш мир таким, что нам не будет стыдно оставить его будущим поколениям. Эти студенты хоть и изучали, как усовершенствовать модель ЭУ, они на собственном опыте знали, что такое города, отравленные смогом, и загрязненные реки, и хотели другой мир для своих детей. Причем они стремились помочь не только своим детям, но и всем детям. По крайней мере, так они говорили.
Новая политика Дэна стала лишь началом. В последующие десятилетия экономика Китая обогнала все экономики современной истории. После того как Дэн покинул свой пост в 1989 году, его преемники развернули амбициозные планы – сделать Китай мировым игроком. Эту идею подчеркнул президент Ху Цзиньтао в ходе своей поездки в Латинскую Америку в 2005 году, где он встретился с лидерами Аргентины, Бразилии, Чили, Кубы, Мексики и Перу. Он проложил путь, по которому предстояло вскоре пройти китайским ЭУ. Вслед за этим китайские компании обошли многие корпорации США на их же собственной территории. Поездка Цзиньтао также подготовила почву для следующего лидера Китая, президента Си Цзиньпина. К 2015 году Си посетил 30 стран в Африке, Азии, Европе, на Ближнем Востоке, в Центральной и Южной Америке[123]. Стало очевидно, что Китай не просто мировой игрок; он стремительно превращается в доминирующего мирового игрока. И его ЭУ с удовольствием приписывали себе экономический успех Китая.
Даже назначенный США президент Всемирного банка был вынужден признать в 2018 году, что «Китай увеличил свой доход на душу населения
