Феликсу думалось, что он был очень даже неплох в твисте и двигался ничуть не хуже, чем в былые времена. Даже почему-то вспомнились танцевальные клубы, куда они с Йозефом иногда ходили, и он действительно показывал настоящий класс. Да... с Йозефом.
С тем самым Йозефом, который с ним "связался" и предложил рассказать Мауи всё как есть, уверяя, что это будет оружием куда более сильным и действенным, чем то, что всё ещё лежало у лиса в кармашке...
---
И когда Он снял шестую печать, я взглянул, и вот, произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь.
И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои.
И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих.
И цари земные, и вельможи, и богатые, и тысяченачальники, и сильные, и всякий раб, и всякий свободный скрылись в пещеры и в ущелья гор, и говорят горам и камням: падите на нас и сокройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца ибо пришел великий день гнева Его, и кто может устоять?
---
Мауи так старался перевернуть мир, разрушить и вернуть его к первобытному состоянию: он устраивал интриги, находил друзей в правительстве и оппозиции, трудился над тем, чтобы разрушить владения Общества. Но его трагедия как раз и была в том, что все его колоссальные труды не стоили. Он вёл войну, но с ним никто не воевал.
Разжигание нескольких гражданских войн, убийство членов совета, проникновения в крупные международные организации, шпионские игрища и начало новой мировой войны, по большому счёту были бессмысленны. Они никак не приближали сокровенный первобытный идеал, скорее наоборот, весь этот хаос был цивилизации только на руку: сдерживающие факторы уничтожали сами себя, а технологии и мысли делали семимильные шаги вперёд.
Конечно, это была игра с огнём. Но, как говорила Памперо: "Кто не рискует уничтожить мир, не занимается наукой". И она была права. Памперо выиграла эту партию в шахматы, воюя, по сути, со всеми сразу и будучи в оппозиции всему человечеству. Козочка смогла убедить помочь даже Мартина, в конце концов, он просто человек и тоже подвержен её особому очарованию. Как другие подвержены уже его особенному очарованию.
Даже Феликс, сколько бы он это ни отрицал. Благодаря влиянию Памперо и Австера он повзрослел, окреп и наконец-то стал свободным. Общество освободило его от тоски по прошлому, а прошлое освободило его от Общества. И теперь, когда "Йозеф" рассказал ему действительное положение дел, он смог точь-в-точь пересказать всё это и Мауи. А когда закончил, то достал из кармана "антимыслеобразный заряд" и положил капсулу на стойку, ближе к последнему ванджина:
– Помнишь я в самом начале говорил про эту вещь? Это тебя убьёт, если ты вдруг захочешь. Или не убьёт. Или уничтожит вселенную. Я не знаю точно. – сказал он.
На кролике не было лица. Все его путешествия, сражения и действия были просто частью даже не плана, а просто импровизации Австера и Памперо. Все его идеи о первобытной утопии, все мысли о том, что он вот-вот уничтожит Общество рассыпались. Им манипулировали. Его использовали. Чем Мауи отличался от Либеччо? Чем от Либеччо отличался Венег?
Конечно, ценности у всех троих были разные. От одного ушла женщина. Другой лишился столь дорогих и привычных власти и порядка. А третьего, самого Мауи, лишили кое-чего действительно жизненно важного, за что, в отличии от прошлых двух вещей, было в общем-то и не стыдно умереть. Его лишили его главной идеи. Всё сделали за него, всё сделали без него, а его самого даже не взяли в расчёт, хотя он старался и лез из кожи вон.
Все его похождения просто не имели особого смысла. Он ничего не поменял. Он остался стоять на месте. Он не вырос над собой. Его путь ничего ему самому не дал. Только отнял и истощил.
Мауи взял капсулу со стойки:
– И что мне нужно сделать? Просто раздавить?
Феликс кивнул. Стекло колбочки лопнуло. Так Памперо убила Мауи не сделав ни единого выстрела.
---
И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса...
---
Тем временем часы и правда стремились к полуночи. Во всех пяти ядерных державах ракеты приводили в боевую готовность, а стратегические бомбардировщики поднимались в небо. Безмолвие в любой момент было готово разорваться воем сирен и призывами спускаться под землю в бессмысленных попытках спрятаться от "смерти, разрушителя миров".
Мир опасно балансировал на грани пропасти, рискуя сорваться в любую секунду. Он весь, со всем человечеством разом, оказался обречён на падение. И в этом падении он был готов впервые обрести подлинную свободу. Больше не будет ни богов, ни господ.
Памперо, уже находившаяся очень и очень далеко от всех горячих точек и на многие десятки и сотни километров от каких-либо людей, больше не волновалась о судьбах мира. Ей больше нет нужды во что-то вмешиваться и куда-то спешить. Освободив всех, она освободила и себя. Теперь для неё не существует ничего, кроме неё самой и окружающей природы.
В полном одиночестве, купаясь в солнечных лучах, она вышла к укромному горному озеру с чистейшей бирюзовой водой. Раздевшись до гола, до первобытного природного состояния, она погрузилась в холодную воду. Её шрамы впервые не болели. Её сердце билось спокойно и ровно.
Над ней возвышалось бесконечно огромное синее небо, с медленными пушистыми облачками. Небо радовалось, смотря на триумф свободы своей дочери. Памперо казалось, что оно впервые гордилось ей по-настоящему. Может, так оно и было.
Ей было уже всё равно. И это было безразличие того абсолюта, к которому она пришла, превозмогая саму судьбу и её предначертаность в которой превозмогала и хаос.
И за все старания, за все былые свершения и страдания, за сохранение собственной чистоты от всех людских страстей, за своё
