к тёмному небу и сливающимся с дымной полосой Млечного пути.
В какой-то момент – Слава не могла сказать, когда именно, – девушка перевела взгляд с сияющей ленты Млечного Пути на незатухающее на западе зарево далёкого фронта. После вечернего боя это зарево несколько потускнело, но то здесь, то там вспыхивали далёкие зарницы – арта не прекращала своей работы ни днём, ни ночью. К этому зрелищу за восемь лет успели привыкнуть – человек ко всему привыкает, даже к самому плохому.
Но что-то изменилось, и Слава даже не сразу поняла, что именно. К госпиталю со стороны фронта приближался огонёк, будто через степь бежал одинокий факелоносец. Слава даже не успела понять, что это, как странный объект приблизился к госпиталю, оказавшись «буханкой» Гришки. «Буханка» пылала.
Остановив горящую машину, Гришка выкатился из неё, сбивая редкие язычки пламени с одежды, быстро поднялся на ноги и, в полном молчании, бросился к госпиталю. Слава интуитивно поняла – произошло нечто большее, чем возгорание видавшей виды «буханки». Она открыла для Гришки дверь, тот пулей влетел в помещение и помчался к кабинету главврача. Владимир Григорьевич как раз выходил оттуда и столкнулся с Гришкой в коридоре:
– Ты что это… – начал, было, он, но Гришка перебил его:
– У Мглистого дола меня обстреляли, – доложил он. – Преследовали на квадроциклах, я оторвался. Били зажигательными, «буханка» сгорела нахрен. Похоже, диверсионно-разведывательная группа, кажется, идут к нам в гости…
– Надо поднимать охрану, – решил Владимир Григорьевич, бросаясь обратно в свой кабинет, где был рычаг включения общей тревоги.
Но было поздно.
* * *
Очевидно, у бандеровцев был план госпиталя, и атаку они спланировали очень грамотно. Появление Гришки, конечно, несколько спутало планы, но первый этап операции всё-таки остался за нацистами.
Диверсанты попытались по-тихому снять патрули, но это оказалось сложно – трудно застать врасплох бывалого бойца на территории, которую он изучил, как свои пять пальцев. Народная милиция сражается на своей земле и за свою землю – и земля, словно чувствуя это, как-то им помогает. Скрытно подбирающиеся диверсанты были своевременно замечены – со всех сторон периметра госпиталя, почти одновременно, затрещали выстрелы. Однако у бандеровцев было численное преимущество – на каждого дозорного они выделили группу из пяти человек, вооруженных и экипированных лучшим из того, что нашлось в закромах их террористических банд. Патрульные бились до последнего, забрав с собой по нескольку нападавших, но силы были неравны – все милиционеры в конечном счете полегли, выиграв госпиталю несколько минут.
Казарма взвода охраны оказалась окружена силами, превосходящими те, что находились в ней, минимум, втрое. С началом стрельбы на периметре бандеровцы, не дожидаясь команды, открыли по казарме огонь из пулеметов и попытались забросать гранатами из подствольников и АГС[98]. В казарме сориентировались быстро, открыв ответный огонь. Весьма действенный, но этот огонь не мог переломить ситуацию. Кроме того, командир взвода совершил ошибку, вполне понятную и простительную, но имевшую тяжелые последствия – он попытался бросить своих солдат на прорыв к госпиталю. Противник, очевидно, этого ожидал и встретил наших бойцов огненным шквалом. Четыре человека, включая комвзвода, были убиты на месте, несколько бойцов получили ранения, в том числе двое – тяжёлые. Уцелевшие, подхватив раненых, отступили в казарму, продолжая огрызаться огнем из всех видов оружия, а штатный снайпер, забравшись на крышу, отстреливал открывающиеся огневые точки. Впрочем, о новом прорыве речь пока не шла – бандеровцы понесли серьезные потери и продолжали нести их, но силы всё-таки были не равны, к тому же уцелевшие нацики из тех, кто напал на часовых, подтягивались к блокадным силам, отчего ситуация для гарнизона крохотной «Брестской крепости» посреди украинской степи только ухудшалась.
Уничтожив патрульных и заблокировав взвод охраны, укрофашисты приступили к выполнению основной задачи – несколько их групп стали приближаться к зданиям госпиталя. Нацики рассчитывали взять госпиталь голыми руками, лишив его предварительно охраны. Безоружные раненые представлялись им лёгкой добычей.
Они плохо знали, что такое русские люди…
* * *
У военных врачей, конечно, есть табельное оружие, пистолеты Макарова; оружие это очень слабое. Как говорилось в одной старой комедии: припугнуть, подать сигнал – не более того. Против диверсионной группы, вооруженной новинками сумрачного натовского гения это почти ничего. Но словно добрый ангел хранил госпиталь Владимира Григорьевича – незадолго до нападения Гришка нашел в брошенной у Мглистого дола «буханке» несколько ящиков с оружием и как человек хозяйственный привез их в родной госпиталь.
Врачи – люди привычные к кризисным ситуациям. Никакого замешательства не было; Владимир Григорьевич взял командование на себя, приказав вскрыть ящики. На помощь ему пришёл Корешков, который обзавёлся костылём и, игнорируя свои раны, которым пока провели только первичную обработку, предложил себя как человека, имеющего боевой опыт, в помощники. Владимир Григорьевич тут же назначил его главным по палатному корпусу – решено было оборонять только операционный корпус и то здание, где лежали раненые. Из легкораненых Владимир Васильевич и должен был набрать себе команду. Владимир Григорьевич отдал ему ровно половину привезённого Гришкой. А это был немалый арсенал – два ящика АК-47, в каждом по пять автоматов и три магазина к каждому; два ящика патронов калибра 7,62-мм россыпью, два ящика с револьверами «наган», по десять револьверов, а также цинк патронов для них.
Оружие разобрали быстро, и как раз вовремя. Не успели мужчины занять позиции у окон, как противник пошёл на штурм. Впрочем, вооружились не только мужчины – женщины-врачи, санитарки во главе с Лилией Николаевной и Надежда с Екатериной вооружились «наганами», хотя основной задачей для них было заряжать патронами автоматные магазины. Позиции у окон заняли Владимир Григорьевич, Сергей Нисонович, Гришка, раненный Лёха и Слава – ей тоже достался автомат, и, как впоследствии оказалось, она неплохо с ним справлялась, хотя и не догадалась переключиться с одиночного огня на автоматический. Но до того, как бандеровская пуля рикошетом раздробила ей ключичную кость, она успела отправить в ад чуть больше дюжины бандитов – очень достойный результат.
Впрочем, никто не думал о результате – едва со стороны палатного корпуса донеслись первые автоматные очереди, а на площадке между корпусами появились первые движущиеся силуэты – на фоне звездного неба и открытого пространства степи они были хорошо видны – медики, не сговариваясь, открыли огонь.
Было всякое. Сергей Нисонович с непривычки выронил автомат, но тут же поднял его; Лёха почти сразу словил ещё одну пулю в плечо, но так и не подал виду, пока на рассвете, бледный от потери крови, как призрак, не потерял сознание. На участке Владимира
