– Дядь, чем помочь?
– Возьми вон там, – слышу голос Морды, – и вынеси на улицу. Это мусор.
– Хорошо.
Вибрация от шагов становится все ближе.
Нехорошо. Нифига не хорошо!
Пробую шевельнуться – опять не выходит. Но ведь у меня же как-то получилось выскользнуть из лап Морды в прошлый раз! Или мне это только казалось?
Влево, вправо, влево, вправо.
Лучше бы стал какой-нибудь неваляшкой, а не обездвиженным солдатиком. Развернуться бы смог, блин!
Вправо, влево, вправо, влево.
Взбиваю нечто белое. Оно поддается и накрывает меня, прячет от глаз, от которых я хочу избавиться.
– А можно глянуть, что тут?
– Нет! – резкий выкрик Морды хлопает по ушам, словно сдуру закрытая дверь. – Там всякое гнилье. Поднимешь тряпки, потом в носу неделю запах будет стоять.
– Фу, – отвечает кто-то мелкий, судя по еще не сломавшемуся голосу.
Сменяется освещение: из темного становится тускло-желтым, а после – ослепительно-белым.
Копошение справа, потом слева.
Отдаляющиеся шаги. Хруст… очень знакомый хруст.
Снег, что ли? Когда я был человеком, его еще не было. Или же был?..
Увлеченный мыслями, не сразу обнаруживаю, что на меня смотрит еще одно огромное лицо. Мальчишеское, конопатое, с блеском в глазах. Таким, какой был у нас со Щербатым, когда задумывали очередную пакость.
– Ну ты и урод, – говорит пацан, хватает меня и вертит. Сжимает кивер пальцами, пытаясь снять.
Тррреск.
– Фу, еще и пачкаешься, – пацан морщится и бросает меня лицом вниз.
Падаю в простыню, которая выскальзывает из-под меня.
– Лучше гляну, чего он тут прячет.
Лежу сверху на останках таких же солдатиков, какие были со мной в пластиковой коробке. У кого оторвана голова, у кого сломаны ноги и руки. Раны зияют подгнивающей плотью. Я словно на поле боя среди настоящих гусаров. Последний выживший, тщетно надеющийся на спасение.
Вокруг мертвецы.
Мертвецы, мать твою!
– Вот ведь старый задрот. За сорокет уже, а все игрушками балуется, – хмыкает пацан.
Слышу отдаляющийся хруст снега.
И вглядываюсь в целое море убитых игрушек подо мной.
Нужно скорее выбираться! Как только смогу шевелиться вновь.
Х Х Х
– Так и не отдашь нож? – покручиваю кольцо указательным и средним пальцами.
Такое блестящее, чистое, даже мое отражение в нем просматривается.
– Да заткнись, – бурчит Щербатый. – Только и делаешь, что хвастаешься дурацкой добычей! Подумаешь, не перепало один раз.
– Золото, – намекаю ему с усмешкой.
– И че? Твое же теперь.
– Мое, – произношу гордо, с улыбкой.
Обычно мы со Щербатым храним наворованное в тайнике, но это кольцо я захотел оставить себе. Долгое время прятал под матрасом и носил на веревке на шее, скрывая футболками и рубашками. Пока однажды все не изменилось.
– …йся.
– Ну пять минут еще, – сонно бормочу.
– Да просыпайся уже.
Лениво приоткрываю глаз. В миллиметре от него зазубренное лезвие ножа. Перевожу фокус от его кончика к ручке, а от той – к руке и лицу.
– Я мог бы срезать веревку и ты бы ничего не почувствовал, – тихим шепотом делится Щербатый. – Но так мне кажется правильнее.
– Че ты хочешь? – сиплю, осторожно приподнимаясь на локтях.
