даже папа. Полицейский вдруг заспешил, заявив напоследок, что он надеется на сотрудничество. Только не объяснил на какое. Он попросту сбежал из этой квартиры.
Небольшой замок Бориса Кролоффа можно было увидеть издалека. Ко входу вела тополиная аллея. Здание окружал защитный ров, но если в нём и была когда-то вода, теперь она совсем высохла. Вблизи стало видно, что здание совсем обветшало, по стенам расползлись трещины, черепица на крыше местами осыпалась, деревянные мосты через ров были трухлявые.
Драконы приземлились во дворе квадратной формы. Прежде чем направиться к дверям, Мартин ненадолго исчез и вернулся с четырьмя факелами. Два он сразу же зажёг кончиком своего языка.
— У вашего приятеля, наверное, нет электричества? — спросила Франци, взяв у Мартина один факел.
— За свет приходится слишком много платить, — объяснил Мартин. — Раньше у него была собственная ветряная мельница, она производила заодно и электричество. Но от неё теперь остались одни стены.
— Борису нравится именно такой замок, — сказал Георг.
Франци никак не могла себе этого представить. Сооружение напомнило ей Дорогу привидений, когда по ней едешь в вагончиках и вдруг выключается свет, чтобы стало страшней.
— А он не боится, что, пока спит, крыша упадёт ему на голову?
— Спросишь у него про это сама, — ответил Мартин. Он толкнул дверь, ведущую в зал. Дверь со скрежетом открылась. — Спальня здесь, на первом этаже. Отыщется кровать и для вас.
— А если на одной из кроватей будет спать Борис? — засомневался Шурли. — Это исключено. Он ненавидит кровати. Дети только покачали головами и стали вслед за Мартином подниматься по лестнице. Чтобы подняться на второй этаж, им пришлось пробираться сквозь густую паутину, затянувшую всё лестничное пространство. Первая же комната им сразу понравилась. Во всяком случае, они бы не отказались провести ночь все вместе на такой широкой кровати.
На стенах в комнате висели портреты, изображавшие жуткого вида женщин и мужчин в нарядах из бархата и шёлка. У одного мужчины были кроваво-красные глаза, у другого — волчья пасть, ещё одна женщина как будто следила за каждым шагом детей пристальным взглядом.
Они поспешили вернуться в большой зал. Георг там уже спал, улёгшись под громадным столом. Мартин поднёс факел к кухонным часам, которые он носил как наручные, повязав на своей левой лапе. Было одиннадцать часов.
— Придётся Бориса разбудить, — решительно сказал он и вышел во двор.
— Он что, спит на свежем воздухе? — поинтересовался Шурли.
— Нет, — не стал объяснять Мартин.
Во дворе он повернул направо и подошёл к невысокому строению. Над дверью большими буквами было написано: «Семейный склеп».
— У него спальня в склепе? — удивился Шурли. Хорошо, что никто не видел, как он вдруг побледнел.
Мартин открыл скрипучую дверь. На детей повеяло затхлым воздухом. Вниз вели двенадцать ступеней. В крохотном помещении не было ничего, кроме каменного постамента. На постаменте стоял тяжёлый оловянный гроб.
— Он, что ли, тут спит? — Шурли теперь вообще ничего не мог понять. — Твой приятель, должно быть, тронутый.
— Тсс, — сказал Мартин.
— Почему?
— Потому, что он может услышать.
В этот момент из открытого гроба поднялась тощая фигура с серыми вьющимися волосами. На ней была одежда из красного шёлка с золотым шитьём, на плечах — чёрная накидка на серебристой подкладке.
— Привет, Мартин, — сказала фигура и дружелюбно посмотрела на детей.
— Это Борис, — представил его Мартин. — А это Франци и Шурли.
— Не имеет значения, — сказал Борис и, то и дело причмокивая, выбрался из своей странной постели. Его морщинистое лицо оставалось дружелюбным. — Меня не интересуют имена тех, кем я собираюсь полакомиться.
Мартин загородил Борису дорогу. Дети спрятались за его спиной.
— Л-людоеды в двадцатом веке? — проговорил, запинаясь, Шурли. Он уже не был уверен, что Мартина можно считать другом.
— Борис всего лишь вампир, — успокоил его дракон.
— Всего лишь?
— Не бойся. Он только в первый момент такой, а потом становится нормальным.
В животе у хозяина замка что-то пробурчало. Он наконец понял, что детей к нему доставили не в качестве подарка, и перестал причмокивать.
— Вот ведь жалость, — сказал Борис разочарованно. — Ладно, ещё лет двадцать без обеда я, пожалуй, смогу выдержать.
— Вы действительно вампир? — спросила Франци. Она решила больше не прятаться за спиной дракона.
— А кто же ещё?
— Вампиров не бывает, — заявил Шурли и помахал перед собой рукой, как будто хотел отогнать Бориса. — А если когда-то и были, то в одной только Трансильвании.
— Я, по-твоему, видение, что ли? — проворчал возмущённо Борис.
Мартин ухмыльнулся. Он хорошо помнил, как несколько недель назад Шурли точно так же отрицал существование драконов.
— Но он же не живой, — сказал Шурли сестре.
— Это действительно так, — подтвердил Мартин. — Я уже пятьсот лет живой, а он все эти пятьсот лет мёртвый.
На это Борис ничего сказать не мог. Ему приходилось и сегодня отказаться от настоящего обеда, заменить его какой-нибудь кровяной колбасой или требухой.
— Не двух, так хотя бы одного, а? — просительно шепнул он Мартину.
Тот в ответ дохнул на него двухметровым пламенем. Это окончательно отбило у Бориса всякий аппетит. Вампиры испокон веков терпеть не могут огня. Да ещё текущей воды.
Шурли однажды по телевизору видел фильм про Дракулу и прочёл две книжки про вампиров. Кое-что он про них знал. Вампиры — это такие беспокойные мертвецы, которые сосут у людей кровь. Кого вампир укусит, тот сам становится вампиром. В Румынии вроде бы когда-то водилось много вампиров. А может, они там даже и теперь остались. Шурли до сих пор не мог с этим разобраться. Он просто не представлял себе, как это мертвец может умереть второй раз.
— Вы должны радоваться, что хотя бы мы вас навестили, — заявил он великодушно.
Борис особой причины радоваться не видел. Какие они могут предложить ему деликатесы?
— Мы вас освободим, — объяснил Шурли. — Прямо завтра.
Лицо вампира на мгновение выразило нескрываемый ужас. А в следующий миг Борис просто исчез. Вместо него к Шурли подлетела маленькая летучая мышь, издала резкий скрежещущий крик и упорхнула куда-то.
— Ты испугал его, — с упрёком сказал Мартин. — И обидел.
Шурли ведь только что вообразил себя профессором, вроде того, которого видел по телевидению: как он достаёт из своей медицинской сумки деревянный кол или большой карандаш и вонзает его в сердце дремлющего, неподвижного днём вампира, чтобы тому не пришлось больше мучиться каждый раз, когда он оживает.
— Борис вовсе не хочет,
