Лесе, начиная с имени, а вот глаза остались прежними: теплыми, цвета моря, притягательными и необычайно красивыми.
— Для меня? — удивился он. — По какому случаю?
— По случаю нашей встречи. Разве этого не достаточно?
— Давай! Люблю подарки.
Соната протянула ему яркий бумажный пакет, перевязанный алой лентой. На лице Алекса заиграло детское любопытство — он был заинтригован и радовался подарку, вне зависимости от того, что им окажется. Он нетерпеливо развязал ленту и заглянул в пакет.
Знала бы Соната, какие чувства всколыхнет в душе давнего друга сюрприз, она бы еще хорошенько подумала, прежде чем его устраивать. Тем более что эта вещь ей самой была очень дорога и расставаться с ней она не хотела. Когда Алекс извлек подарок, он не произнес ни слова, но на его лице отразилось смятение.
— Что-то не так? — встревоженно спросила Сона.
— Нет. Все замечательно, — вымученно улыбнулся он. — Спасибо.
Камил
Соната явилась феей — тонкой, изящной и невообразимо хрупкой. В ее больших прозрачных глазах отражалась грусть, на губах таилась озорная улыбка. Это противоречивое сочетание придавало ее милому личику нежную притягательность. В тот период Камилу было особенно тяжело: дома — тоска, подруги вроде бы и были, но отношения с ними не радовали, ко всему прочему надвигались проблемы на работе. Одним словом — кризис.
По паспорту пятый десяток, он же и на лице, но душа оставалась молодой. Что с ней прикажете делать? Яцкевич ужасно мучился от этого несоответствия: психологически он ощущал себя двадцатитрехлетним, но седина в зеркале накидывала двадцатник сверху. Камил остро чувствовал необходимость самоутвердиться, понять, что он еще не старый и ему рано списывать себя со счетов. Хотелось резвиться, вести себя безалаберно и куролесить, как в студенческие годы, но такое легкомысленное поведение выглядело «не солидным» и вроде бы пришла пора взрослеть. Ирина надежная, добрая, родная, но, увы, слишком старая для него. Он не виноват, что его не прельщают зрелые округлости жены, а тянет к нимфеткам. Камил считал, что любит Ирину по-прежнему, только чувство это спокойное, лишенное страсти, больше похожее на любовь к сестре. Этим обстоятельством он каждый раз оправдывал перед собой собственные измены. Нимф он не любил, но Камил не представлял своей жизни без них, Ира ему жена, она единственная и близкая поскольку с ней прожиты долгие годы, которые выбросить и забыть невозможно. Подруг много, и в памяти они не остаются — согреют лаской, озарят любовью и растворятся в потоке суеты. Они привлекательные, как бабочки, веселые, милые и пустые. Внутренний мир подруг Камила не интересовал, он предпочитал девушек, не обремененных духовностью, — с такими легче и проще.
Впервые встретившись с Сонатой, Камил не остановил на ней взгляда — посмотрел вскользь и небрежно, словно та являлась ничем не выдающимся предметом интерьера. И если бы не случайность, ничего между ними не произошло бы и не случилось бы в жизни Камила Яцкевича незабываемых переживаний.
Никто не хотел работать. По мнению Яцкевича, конечно. На самом деле, как часто бывает, все навалилось сразу: конец квартала, сдача проекта по важнейшему для компании направлению, на котором была занята добрая часть сотрудников, болезнь зама Камила и свадьба племянницы ведущего инженера. В общем, получалось, что «ввиду производственной необходимости» Яцкевичу самому пришлось выполнять работу, за которую в другой раз он не взялся бы — по должности не положено. Список неотложных дел включал конференцию по копировальному оборудованию. Специализация напрямую к Камилу не относилась — принтеры считались вотчиной ведущего инженера, но из всего того, чем Яцкевичу заниматься не хотелось, конференция выглядела наименее нежелательной.
«Что же, — подумал Камил, — прошвырнусь до бизнес-центра. Давно не появлялся на подобных мероприятиях». В свое время Яцкевич исколесил всю страну в командировках и присутствовал на всевозможных слетах, форумах и семинарах. Теперь все эти специализированные сборища казались ему до зевоты скучными. Основная цель конференции — презентация новых марок — лишь для непосвященных. Народ съезжался ради общения, встреч с коллегами и новых полезных знакомств. Камил приятелей в этой среде не имел и не испытывал ни малейшего желания обзаводиться новыми знакомыми.
К бизнес-центру с помпезным названием «Империя» Яцкевич приехал, умышленно опоздав на час. Он отметился у административной стойки, где ему вручили увесистый пакет с проспектами и рекламными буклетами. Сожалея о невозможности немедленно избавиться от презента, Камил побрел к актовому залу. Там его ждала очередная неприятность — конференция еще и не думала начинаться. «Нужно было явиться ближе к вечеру, чтобы наверняка», — рассердился он и устроился в тихом уголке на галерке.
Официальная часть началась как обычно. По очереди выходили менеджеры — представители фирм-поставщиков и говорили ни о чем. Общие слова, спичи, реклама и вода, вода, вода. Дали слово иностранному партнеру. Широко улыбаясь, он вышел на сцену и затараторил на шведском. Он делал паузы, и курносая девушка с видом студентки-отличницы переводила его слова.
В перерыве, уплетая за чаем свежеиспеченные круассаны с вишневым джемом, Яцкевич лениво посматривал по сторонам. По его представлению, к нему должны были подойти партнеры и завести разговор. Это и было целью его появления на мероприятии. Все контакты налаживаются в кулуарах за непринужденной беседой. Лично ему эти контакты даром были не нужны, но шеф пожелал, чтобы на конференции их фирма непременно «засветилась». Камил даже не думал проявлять инициативу, способствующую «засвечиванию». «Кому надо, сами обнаружатся, — рассуждал он. — Не хватало еще совершать телодвижения. Пусть спасибо скажут, что вообще сюда пришел». Бейдж Яцкевича с призывной надписью «ОАО „Атлантик“» интереса ни у кого не вызывал. Это обстоятельство Камила ничуть не расстраивало: он свою миссию выполнил, а остальное — не его забота.
Следующая часть конференции ничем не отличалась от предыдущей: монотонно тянулись выступления с безразличным Яцкевичу содержанием. Он нахально закрыл глаза и погрузился в свои мысли. Ему пригрезился зимний вечер на даче, треск дров в камине и запах новогодней елки. Он блаженно развалился в кресле, а стройная Снегурочка массировала ему шею. Она нежно касалась его своими изящными пальцами и что-то шептала ангельским голосом.
— Камил Станиславович! Господин Яцкевич! — от легких прикосновений Снегурочка перешла к тряске, отчего Камил проснулся. Перед ним стояла бесцветная блондинка и внимательно заглядывала ему в лицо.
— Камил Станиславович, следующим выступаете вы, — поставила его перед фактом барышня.
Такого подвоха Яцкевич не ожидал. «Надо же так попасть. Вот шеф, мать его!» Первой мыслью было спастись бегством, но исчезнуть незамеченным не представлялось возможным — его выход уже объявили. Тем более, сзади конвоировала белобрысая.
Предвкушая полное фиаско, Камил обреченно
