различать явь и грёзы. Их сознание будет парализовано цифровыми протезами, а социальная ткань, которая только и делает нас людьми, будет заменена цифровыми агентами.
Третья группа, весьма, надо полагать, незначительная, – это те из нас, кто сможет увидеть и иллюзорность крысиных бегов в беличьем колесе цивилизации и тупиковость прожигания жизни во всё расширяющемся цифровом мареве.
Это путь пробуждения – не бегство в новые иллюзии и не борьба за контроль над ними, а мужество взглянуть на реальность такой, какая она есть.
Поэтому сейчас я скажу парадоксальную вещь…
Подобно тому, как человек, осознавший, что он видит сон, обретает удивительную свободу внутри этого сна, так и человек, осознающий непроницаемую природу deepfake-реальности, может внезапно найти дверь к подлинному бытию.
Это странно и противоречит здравому смыслу, но именно риск тотальности надвигающейся цифровой иллюзии и шепчет нам:
«Проснись!»
Глава первая
Фантомная боль, или Три клетки нашего «я»
Сколько камер-клеток, столько и театриков одного актёра, причём каждый актёр одинок, абсолютно индивидуализирован и постоянно видим.
Мишель Фуко
Вы наверняка почувствуете это…
Постоянное внутреннее напряжение, которое не отпускает даже в моменты кажущегося благополучия. Смутную тревогу, живущую где-то на грани сознания. Ощущение, что что-то не так, хотя внешне всё вроде бы в порядке.
Это симптомы личностного кризиса, который переживает буквально каждый современный человек. У разных людей он проявляется по-разному.
Кто-то ощущает себя потерянным в череде бесконечных дел и обязательств. Кто-то вынужден постоянно за что-то бороться. Кто-то испытывает хроническую усталость, внутренне опустошён – словно выгорел изнутри. Кто-то мучается от ощущения бессмысленности всего происходящего или страдает от невозможности найти своё место в постоянно меняющемся мире.
Всё чаще современный человек задаётся вопросами: кто я такой? в чём смысл моей жизни? чего я хочу на самом деле? И наконец: где я-настоящий?
Впрочем, мы научились виртуозно игнорировать эти сигналы.
Мы пытаемся заглушить это состояние – работой, развлечениями, отношениями, достижениями. Ищем себя в новых увлечениях, путешествиях, духовных практиках. Меняем работу, партнёров, города, даже страны – в надежде, что где-то там мы наконец почувствуем себя собой, обретём внутреннюю целостность.
Но облегчение, если оно и приходит, всегда временно. Почему? Потому что все эти попытки – лишь способы укрепить иллюзию нашего «я», которая и является источником страдания.
Пытаясь убежать от кризиса, мы лишь усиливаем его.
Можно продолжать прятать голову в песок, но мы не можем устранить оказываемое на нас влияние. Искусственный интеллект уже показывает, что может мыслить и творить не хуже нас. Социальные сети превращают нас в набор цифровых следов и реакций. Глобальные потрясения разбивают все наши представления о стабильности и предсказуемости мира.
Поэтому, хочешь или не хочешь, ты должен ответить себе на три вопроса.
Во-первых, в чём наша внутренняя уникальность и ценность, если она в принципе воспроизводима машиной?
Во-вторых, есть ли у нас шанс на подлинность, на что-то настоящее и действительное в новом цифровом мире?
Наконец, в-третьих, если всё настолько непредсказуемо, возможно ли вообще как-то контролировать свою жизнь?
Нам не уйти от этих вопросов. Кризис человеческого, с которым все мы столкнулись, – не насморк, который сам пройдёт через неделю. Вот почему мы приступаем к сложной задаче понимания собственной природы.
Кто мы такие, как работает наше «я» и почему жизнь приносит нам столько страданий?
Привилегированная галлюцинация
Фантомные боли у людей, лишившихся той или иной конечности, обусловлены анатомическим строением мозга и ни в коей мере не могут рассматриваться как упущенное доказательство существования «нетелесной» души.
Вилейанур Рамачандран
Представьте на мгновение, что у вас нет «я»…
Какой бы в этом случае была ваша жизнь? Понимаю, это сложно представить. Но поверьте, если бы получилось, то эффект был бы просто потрясающим: вы удивились бы тому, насколько прекрасна наша жизнь!
Без «я» мы не могли бы испытывать боли от обид, не тревожились бы из-за пустяков, не страдали бы от депрессии. Нас бы не мучила несправедливость, отступили психологические проблемы. Мы не искали бы смысла жизни и не боялись бы смерти.
Поистине замечательная жизнь! Остаётся лишь сожалеть, что она нам недоступна… Но что если я вам скажу, что шанс есть?
Если весь наш мир – это deepfake, а наше собственное «я» – вишенка на этом безумном торте, то у нас и нет этого «я».
Сама постановка вопроса, конечно, вызывает недоумение: если у нас нет «я», то почему мы настолько явственно его ощущаем? Абсурд, согласен. Я бы и сам под этим не подписался. Если бы не одно «но»…
Если мозг что-то галлюцинирует, это ещё ничего не доказывает. В этом смысле наше «я» похоже на фантомную боль – состояние, когда человек, лишившийся конечности, продолжает её чувствовать. Боль абсолютно реальна, но у него болит то, чего нет. Как возникает этот эффект?
Каждая наша конечность имеет специфическую «проекцию» в мозге – конкретные нейронные ансамбли, которые создают те ощущения, что мы испытываем в руках и ногах.
Когда вследствие травмы или операции человек теряет конечность, эта часть его мозга – эта «проекция» утраченной конечности – никуда не исчезает.
Она остаётся в мозге на прежнем месте.
Мозг не может понять, что же пошло не так: нейронная проекция – есть, а рецепторы молчат? И наш мозг начинает галлюцинировать – создавать ощущения в отсутствующей конечности. Ноющая боль, чувство стягивания, онемения или мышечного спазма… Конечности нет, а вы это испытываете.
Каково это?! Поверьте, пугающее ощущение. Мне приходилось работать с ампутантами, но я и сам испытывал нечто подобное… Вообще, это уникальная особенность того паралича, которым я переболел в свои двадцать с небольшим лет.
Сначала ты переносишь обычный грипп, который чуть повреждает миелин – вещество, которым укутаны наши нервные окончания. Твоя иммунная система перестаёт узнавать собственные клетки оболочки и начинает их атаковать. Нервы, лишённые этого – миелинового – кожуха, умирают буквально за пару дней.
То есть мозг и тело как бы разъединяются. И то, и другое вроде бы даже в норме, но кабели, которые должны их связывать, отсутствуют. Как правило, смерть наступает вследствие паралича грудной клетки уже в первые дни болезни.
Единственный способ спасти пациента – срочно заменить плазму крови и подавить иммунную систему. Если это срабатывает, то спустя какое-то время начинается долгий процесс восстановления: новенькие нейронные отростки должны постепенно прорасти от мозга к местам, так сказать, своей прежней дислокации. Ну а растут нервные окончания со скоростью около двух миллиметров в сутки.
Так что, если опустить все детали, я могу поделиться переживанием, когда у тебя – из-за отмирания периферической нервной системы – создаётся эффект ампутированного тела.
Для мозга это, по существу, то же самое: проекция тела в мозге – есть, а импульсов от рецепторов – нет.
Мои парестезии (так называются эти аналоги фантомных болей) были удивительными! Больше всего мне запомнилось ощущение, что у тебя вместо ног резиновые грелки, набитые стеклом. Не знаю, как иначе это объяснить, но вот чувство именно такое.
Но самым неприятным был, конечно, «танец ног». Нет, сами они пластом лежали на кровати, но я физически ощущал, как они танцуют в воздухе. Это чем-то напоминало упражнение «велосипед», когда ты из положения лёжа крутишь педали. Только вместо ног у тебя как будто бы щупальца осьминога – без суставов, да ещё непонятной длины.
Прекратить это безобразие можно было с помощью простой хитрости – если я смотрел на ноги, то их «танец» прекращался. Есть одно «но» – в таком состоянии чрезвычайно трудно
