мной хорошо. И будет еще лучше, — говорю тихо.
Потом замечаю, на что направлен серебряный взгляд. А это пальцы мои дрожат на ремне сумы. Прячу скорее руки под плащ.
Арн смотрит на барса, тяжело дыша.
А тот… вдруг оборачивается к нему и наконец-то удостаивает своего внимания.
Короткий рык.
Кивает лохматой башкой куда-то в сторону.
И взмахнув пушистым хвостом, уходит медленно-грациозной кошачьей поступью. Туда, где справа от тропы маячит рощица лиственниц.
— А, так ты наконец-то решил поговорить, придурок мохнатый⁈ — рычит брат.
И пружинисто следует за ним, проламывая собою подлесок.
Я пугаюсь.
Кидаюсь к брату, хватаю за локоть… он выдёргивает руку.
— Тут чтоб стояла! Не ходи за нами.
— Но… пожалуйста, только не переубивайте друг друга! Пообещай мне!!
Арн хрустит кулаком. И усмехается мрачно:
— Не переживай, сестрёнка. У нас просто будет сейчас мужской разговор!
* * *
Спорить бесполезно. Что один, что второй — те ещё упёртые идиоты, как дело доходит до принципов.
Чувство беспомощности захлёстывает с головой.
Поэтому просто сажусь, как была, под ближайшую ёлочку и обнимаю колени. Прислушиваюсь изо всех сил, пытаюсь ловить отголоски «разговора»… лучше б этого не делала.
Через лесок до меня доносятся низкий звериный рык и глухие рявкания брата.
Чтоб Арн орал на кого-то — этого я тоже в принципе за всю жизнь не припомню. Тем более, так. Горы тряслись, и хвоя с ёлок осыпалась. Птицы побросали гнёзда и испуганно с веток поулетали. Я бы не удивилась, что и птенцы раньше времени вылупились.
Даже я напугалась, признаться честно.
А потом… низкий баритон. Спокойный, невозмутимый. До боли знакомый. Звуки этого голоса заставляют все волоски на теле встать дыбом.
Зортаг перекинулся тоже в человека? Он что-то отвечает брату? А тот… слушает⁈ Слушает… молча⁈
И тут наступает звенящая тишина.
Настолько оглушительная, что мне кажется, птицы даже повозвращались в покинутые гнёзда. И забыли о том, что тут где-то рядом ненормальные люди отношения выясняют.
Да что там происходит-то?..
Сижу вся как на иголках… правда, примерно так и есть, потому что опавшая хвоя весьма ощутимо уже втыкается в то самое место, где у меня свербит, так не терпится броситься к ним и проверить, что это за подозрительная тишина такая.
Что вообще такого мог сказать Зортаг моему неуправляемому в гневе брату, чтоб тот прекратил метать гром и молнии⁈
И наконец, когда я вскакиваю и почти уже решаю наплевать на все запреты и углубиться в рощу… из-под ёлок выходят двое.
Кот — с довольным видом, щуря серебряные глаза… впереди.
А брат мой, с выражением глубоких раздумий на лице — позади.
Дальше становится ещё чудесатей.
Потому что кот, не стесняясь, подходит прямиком ко мне. И тычется лохматой башкой под руку. Как будто выпрашивает, чтоб почесала за ухом. Машинально провожу пару раз по шерсти и получаю в ответ тихое мурлыкание.
После чего кот продолжает меня удивлять — хватает за край плаща клыками, рискуя оставить здоровенные дыры, и тянет вперёд.
— Да хватит, хватит, поняла я уже!
Подстраиваю шаг, возобновляю движение по тропе. Значит, поговорили? Значит, не терпится выйти, наконец, на границу?
А мне о результатах разговора сказать? Впрочем, какая разница.
К Завесе мы по-прежнему идём? Идём.
Видимых повреждений у обоих не видно? Не видно.
Значит, ничего не изменилось.
Вру.
Кое-что изменилось всё же.
Теперь кот идёт рядом со мной, придерживая скорость, если я начинаю отставать, идёт вплотную, трётся мохнатым боком… а брат почему-то не отгоняет больше.
Арн… идёт сзади. Всё такой же задумчивый и молчаливый.
Ну и ладно! Устала я разгадывать загадки. Вечно у всех от меня какие-то тайны, и никто в них не посвящает. Будем идти, как идётся.
Зарываюсь пальцами в пушистую шерсть, оставляю ладонь там и выбрасываю к чёртовой бабушке все лишние мысли из головы. У меня не так много времени осталось. Если брат хоть немного сменил гнев на милость и разрешил хотя бы мне собственного кота погладить напоследок, то и хорошо.
Мы шли так долго… и всё же я оказалась не готова, когда суровые пики Таарна стали нависать прямо над нашими головами, а тропа впереди нырнула в каменистое ущелье меж двух отвесных гранитных стен.
А там, высоко, по гребню скал уже совсем ясно и отчётливо змеилось призрачное синее полотно Завесы.
Барс остановился, нырнул мне подмышку, заставил обнять за шею. И посмотрел пристально и выжидающе на Арна.
Тот буровил его тяжёлым взглядом какое-то время… а потом махнул рукой.
— Хорошо! Открываю проход.
Молниеносным движением вынул Сердце Полуночи из ножен.
Припал на одно колено — и вонзил клинок прямо в землю Таарна.
И Таарн ответил.
Тропа дрогнула под нашими ногами. Воздух зазвенел от потоков магии. Во рту появился металлический привкус. Я крепче схватилась за шею своего кота, потому что показалось на миг — не удержусь и упаду. Но он был надёжнейшей опорой. И даже, кажется, совсем не пошевелился.
А в небе над нами уже змеилась, трепетала, истаивала прямо на глазах синяя Завеса.
Сердце бьётся часто-часто, сердце сейчас вылетит из груди…
— Братишка, я… — голос срывается, в горле пересохло. Но заставляю себя закончить. — Можно… попрощаюсь с ним? Наедине, если ты не против.
Арн снова колеблется. Смотрит на меня долго. А кот терпеливо ждёт и не двигается. Только нервно бьющий из стороны в сторону хвост, задевающий мои ноги, выдаёт нетерпение. Да сейчас уже, сейчас! Ты станешь свободен, потерпи… несносный.
Брат смотрит на меня.
Потом на барса.
Потом снова на меня.
— А-а-а-а… чёрт с вами! Так и быть. Я отпускаю тебя, Ив. Иди-ка сюда!
Он вдруг подходит ко мне и крепко-накрепко сжимает своими ручищами в медвежьих объятиях.
Я выпутываюсь кое-как, вся лохматая и помятая. Бурчу недовольно:
— Ну хватит, дурак… кости переломаешь. Вернусь же сейчас!
Он ничего не отвечает.
Просто стоит и смотрит мне вслед.
И улыбается немного грустной улыбкой.
* * *
Каменные стены справа и слева.
Ущелье вонзается в тело горы так глубоко, что в вышине над нашими головами почти не видно неба.
Это тайная тропа. О ней знал, может быть, только мой брат. Потому что я — даже не слышала. Кот, судя по заинтересованным взглядам, тоже.
И мы идём по ней всё дальше, пока светлый проём позади не сужается до тонкой нитки и не теряется из виду.
Ну вот, теперь мы одни.
Надо решаться. Нет смысла идти дальше. Нет
