я просто не хотел знать правду. Я штамповал вирусы, передавал разработки Коэну и получал очень хорошие премиальные. В семье наступил лад. Мы купили дом в Конче-Заспе, элитнейшем коттеджном посёлке Украины. Жена и дочь мотались по заграницам – я с ними почти не ездил, много было работы.
На меня никак не повлиял ни Майдан, ни начало АТО… точнее, АТО повлияло. Однажды Коэн стал настаивать на том, чтобы я лично контролировал протекание болезни у добровольцев, дабы вносить корректировки в геном новых микроорганизмов. Тогда я заметил, что «добровольцы» не совсем добровольцы, а иногда – совсем не. Вирусы прививали людям измождённым, избитым, со следами пыток…
Я не стал задавать вопросы – я начал искать ответы самостоятельно. Поскольку я был у Каэна на хорошем счету, у меня был широкий доступ ко всему, включая содержимое сервера. Там-то я и наткнулся на информацию по проекту «Пандора».
– Проект «Пандора»? – переспросил Владимир Григорьевич. – Не слышал о таком.
– О нём никто не слышал, – сказал Сидорчук. – Я уничтожил всю информацию, причем не только на сервере, но и везде, где были связи с этим кластером информации. Компьютерные вирусы очень похожи на обычные, и я быстро разобрался, как с этим работать. Единственный экземпляр всей базы данных по Пандоре я скопировал на флэшку, которую вшил себе в носовую перегородку.
Конспиратор из меня так себе. Меня вычислили моментально, но дело было сделано. Конечно, они поняли, что я скопировал информацию перед тем, как уничтожить. Меня пытались подкупить. Потом запугать. Потом стали пытать, а потом…
Сидорчук нервно сглотнул.
– А что это вообще за проект? – спросил Владимир Григорьевич. Кажется, он хотел перевести разговор в более безопасное русло.
– Этническое оружие, – ответил Сидорчук. Надежда вздрогнула. – Бактериологическое оружие, избирательно убивающее людей одной расы – мечта для расиста и мизантропа! – они разрабатывали его сначала против чернокожих, потому в США и раскручивают BLM[116] – эти экстремисты должны были запугать слишком наглый «средний класс» (в основном белый), а потом умереть от пандемии. Потом обострились отношения с Китаем, и перешли на китайцев. Могу прямо сказать – сам того не зная, я участвовал в разработке вируса Ковид-19.
– И вы можете это доказать? – спросил Владимир Григорьевич.
– Конечно, – ответил Сидорчук. – Вся информация по этим проектам у меня на флешке. И не только по ним… в конце они задали мне архисложное задание. Якобы чтобы защитить население Украины от бактериологического оружия России, я должен был разработать этновирус против славян. Проект назывался «Барбаросса».
– И вы это сделали? – испуганно сказала Надежда.
– Да, – ответил Сидорчук. – Но я не показывал никому эти результаты. У меня есть несколько коллег, занимавшихся тем же, – они не продвинулись далеко. А у меня получилось, хотя это было очень сложно. На генетическом уровне отличия славян от тех же англосаксов минимальны. К тому же наш мир – это не мир чистых рас, у каждого из нас есть доля стороннего генома. От «Барбароссы» гибнут не только русские, украинцы или белорусы, между которыми вообще нет генетических различий. Он поражает с тем же успехом и поляков, и чехов, и хорватов… и не только их – им могут заразиться прибалты и финны, румыны и болгары, даже романо-германская группа, особенно после стрессовых факторов вроде переохлаждения или недоедания. Этот вирус опасен для всех, и, в случае пандемии, он наверняка мутирует не хуже, чем «противокитайский» Ковид. Но моих шефов это, похоже, не беспокоило. Они ждали рабочий образец «Барбароссы», а когда они его не получили…
На глаза Сидорчука навернулись слёзы, но он взял себя в руки:
– Они пытали меня. Когда они поняли, что это не действует, они стали пытать у меня на глазах моих близких. Мать, жену, племянников. Только дочери удалось от них ускользнуть, а может, они просто убили ее при сопротивлении или попытке бегства… не знаю.
Они применяли нечеловеческие пытки, но я не сдался. Я не мог сдаться. Если «Барбаросса» выйдет в мир, то погибнут миллионы, даже миллиарды, и погибнут в муках, вполне сравнимых с любой пыткой. Страдания и смерть моих близких всё равно были неизбежны, и тогда… тогда я сбежал в реальность «Старьёвщицы». Заставил себя забыть всё. А вы опять заставили меня всё вспомнить.
– Простите меня, – начал Владимир Григорьевич, но Сидорчук отмахнулся от его слов:
– И вы были правы. Пока файлы «Пандоры» у меня, мне нигде не безопасно, но хуже того – весь мир под угрозой. Заберите у меня эту флэшку и отдайте тем, кто сумеет найти средство от «Барбароссы». Там есть наброски такого препарата.
– А как же вы? – спросила Надежда.
– Буду жить, – криво улыбнулся Сидорчук. – Попытаюсь хоть немного искупить свою вину. Но всё-таки, какие мои хозяева идиоты. Флешка всё время была у них под носом. Под носом, понимаете? – И Сидорчук расхохотался.
– Истерика, – констатировала Маргарита Львовна, глядя на хохочущего микробиолога. – Сейчас я дам ему успокоительное. Потом, наверно, надо будет провести операцию по извлечению флешки. А вот что делать дальше, я не знаю…
– Я знаю, – сказала Надежда.
* * *
– Не думаю, что эти файлы можно передавать по Интернету, – сказала Тамара.
Когда Надежда в компании Гришки приехала в Забойск, было далеко за полночь, но молодёжь еще не спала. Они сидели в клубе Тамары и что-то живо обсуждали. Надежда быстро ввела ребят в курс дела.
– И что же делать? – спросила Надежда. Извлеченная из носа Сидорчука флэшка, точнее – крохотная микросхема, модуль памяти, лежала у неё в кошельке. – Лететь в Москву?
– Не обязательно, – улыбнулась Тамара. – Пусть Москва прилетит к нам.
Не успела Надежда и глазом моргнуть, как Тамара уже что-то набирала на компе. Мелькнул и погас герб ФСБ, появились и исчезли какие-то формы…
– Всё, – сказала Тамара. – Готово. Остается только ждать.
Ждать пришлось около часа. В конце этого промежутка времени с улицы донёсся шум, и Надежда, Гриша и молодёжь вышли из клуба, столкнувшись в дверях с людьми в форме. На улице стоял вертолёт «Ансат» с эмблемой ФСБ.
Надежду провели в вертолёт. Там она вновь рассказала старшему группы – седому полковнику, всю историю, передала флешку и заполнила акт приема-передачи, один экземпляр которого оставили ей.
Когда вертолёт улетел, Надежда с Гришей засобирались, было, обратно в госпиталь, но Вовка, Тамара и Вика уговорили их остаться. Надежда созвонилась с мужем, и тот одобрил предложение. Ей с Викой выделили одну из пустующих комнат. Как она добралась до постели, Надежда не помнила.
Разбудил её звук далёкого взрыва.
Эпилог
Идёт специальная военная
